Михаил Ланцов - Граф

— Гнездо одержимых? Но…

— Его выжгли до основания.

— Граф объявил викинг, — с усмешкой добавил отец Иероним. — И Всевышний явно ему благоволит. Когда он выходил в море, то почти не имел потерь.

— Но викинг — это языческий ритуал! — воскликнул Иоганн.

— Может и языческий. Но Андрей много молился при нас Всевышнему. И он услышал его слова. И вряд ли тот, кто несет на своем щите хризму, на груди крест, а на устах молитву является язычником.

— Но как это возможно?! Это вздор!

— Вы сомневаетесь в моем свидетельстве? — холодно поинтересовался отец Иероним, являвшийся доминиканцем, то есть, представителем ордена, который крепко удерживал в своих руках инквизицию. И, как знал Иоганн, являлся одним из ее представителей. В то время как отец Марк представлял другое направление в ордене. И он также кивнул, подтверждая слова отца Иеронима.

— Но этого не может быть!

— Чудеса случаются… — пожал плечами отец Марк. — Граф Триполи — это настоящий герой наших дней. Именно после взятие Азака граф принял на свой щит девиз: Impossibile est possibile[1]! Он не мог взять всех своих людей на галеры. Кто-то должен был остаться и стеречь крепость. Да и нас потом сопровождать на север. Но вы бы видели какая была драка за места на этих галерах!

— Едва до кровопролития не дошло! — заметил отец Иероним. — Воодушевление невероятное!

— Спас положение сам граф, выступив с речью и объяснив, какие сложные задачи ложатся на плечи остающихся. И насколько это почетно — удержать крепостью, когда кругом враги.

— Вот видишь, друг мой, — улыбнулся король, обращаясь к Иоганну фон Фюрстенбергу. — Он жив и опасен. Более того, Всевышний ему благоволит. Так что, боюсь, предложение твоего сюзерена не выглядит таким привлекательным. Тем более, что Иоанн пока не начал войну с вами. Да и, насколько я знаю, не собирается. Он всецело увлечен делами на юге.

— Но он захватил Нарву! Нашу Нарву!

— Насколько я знаю, ее пытались захватить вы. — лукаво улыбнувшись, заметил король. — После того, как она добровольно перешла под руку Иоанна.

— И теперь Иоанн жаждет получить всю Ливонию!

— Он просто требует выплатить старую дань, которую ему был обязан выплатить Дерпт. Не больше, не меньше. И мои законники утверждают, что он в своем праве.

— Не только! Он предъявил нам массу претензий и требует денег. Много денег!

— Давайте повременим с этим разговором. — мягко произнес король. — Мне нужно все обдумать. Полагаю, что вы прекрасно понимаете, поспешность в таких делах дурной тон.

Иоганн фон Фюрстенберг медленно кивнул с весьма кислым выражением лица. Максимально вежливо попрощался. И покинул помещение. Король же, тяжело вздохнув, произнес, обращаясь к этим двум священникам:

— Не хочу я лезть в эту войну. Слишком много крови. Слишком мало надежды. Теперь еще и граф. Надо сказать, что он меня удивил.

— Он всех нас удивил, — согласился с ним отец Иероним. — Бывший чародей пытается искупить свои грехи перед Всевышним.

— Его слова, поступки и сам образ мысли непредсказуем. — добавил отец Марк. — В нем чувствует сплав чего-то иного, чуждого, непонятного. В какие-то моменты мы видели в нем язычника. Страшного дикого конунга, что вел своих головорезов в бой, словно оживший герой из старых саг. А в иные моменты — истинного слугу Церкви и отчаянного крестоносца.

— Сигурд Крестоносец, — пояснил Иероним. — Вот на кого он походил. На первый взгляд глубокий язычник, но несущий крест. Вполне искренне, во всяком случае. Это так удивительно…

— Удивительно? — переспросил король. — Мне кажется таких людей и сейчас достаточно.

— Он удивителен тем, что Всевышний, судя по всему, прислушивается к его молитвам. Раз за разом. Хотя, как мы выяснили, он не стесняется ни с духами общаться, ни всякие фокусы учинять.

— Воины же его, — заметил Марк, — уверены, что идут за древним князем-чародеем. И верят в него как в идол. Особенно после Азака.

— Насколько хорошо он воюет?

— Непредсказуемо. Быстро. Используя необычные ходы и решения. — подумав, ответил отец Иероним. — Я прошел три кампании в Италии. И мне сложно представить, чтобы он там натворил со своим полком.

— А еще он в моменты опасности улыбается. — поспешно добавил Марк. — Это так странно. Он смотрит смерти в лицо и улыбается.

— Не советуете, значит, затевать войну с Москвой из-за Ливонии?

— Мы не в праве советовать королю, — осторожно произнес Марк.

— Но сейчас, — продолжил Иероним, — когда Москва ведет успешную войну с османами, это можно расценить… — он оборвался, но выражение его лица было очень красноречивым…

[1] Impossibile est possibile (лат.) — невозможное возможно.

1557 год, 29 мая, Истанбул

Дело близилось к сумеркам. Вечерним.

Андрей стоял у окна башни Правосудия и наблюдал за великим городом. Уже почти сутки он находился в старинной столице. Граф улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. Таким ярким, таким свежим…

Сразу после атаки янычар, что сдерживали рабов у Топкапы, произошел вполне ожидаемый инцидент…

— Да кто ты такой?! — взвился один из вождей этой толпы. На верхнегерманском наречии. — Пытаясь оспорить доминирующее положение воеводы.

— Он тот, кто освободил тебя! — грозно выкрикнул отец Антоний, выходя вперед. На том же языке. — Я представитель Святого Престола в этом походе! Отец Антоний, член ордена иезуитов, лично присягнувших Папе Римскому. А он, — махнул он в сторону воеводы, — граф Триполи и Шат Андреас. Крестоносец, который освободил вас и дал вам шанс на месть и спасение.

— Вот пусть и не мешает! — выкрикнул все тот же человек, но уже не так уверенно.

— Султан сбежал! — крикнул Андрей. И отец Антоний тут же перевел.

— Как сбежал? Куда? — начали доносится голоса отовсюду.

— Сбежал. В Галат. А вы думали, что он сидеть будет и ждать? Он трус и мерзавец! Так что его уже не накажешь.

— А почему нам нельзя в Топкапы? — спросил один из рабов с твердым, внимательным взглядом.

— Там остались его жены и наложницы, что по сути одно и тоже. Ибо дети любой из них могут законно унаследовать престол. Возможно дочь. Что будет если вы, уставшие и изголодавшие попадете туда? Не будем лукавить. Они бабы. И их судьба понятна. А как вы потом жить будете? Вам же как-то домой возвращаться. Справитесь с клеймом таким?

Иезуит перевел.

Рабы молчали.

Все прекрасно понимали — Андрей прав. Войдя в Топкапы они разнесут там все в дым. А все что можно изнасиловать будет изнасиловано. В том числе и жены да наложницы Султана. И это не простят. Никто не простит. Никогда. Такое не прощают.

— Посему, — продолжил Андрей, — я предлагаю вот что. Здесь, — он махнул рукой, — оружейные мастерские города. Тут вы сможете вооружиться. Если вы хотите вырваться отсюда — это вам необходимо. Ибо какой воин без оружия? После чего я очень надеюсь, что вы поможете мне и разнесете этот город в пыль! Особенно налегая на подворья купцов. Там вам и деньги, и добрые одежды, и девицы в достатке будут. А ближе к будущему вечеру собираемся тут. У Собора. Отец Антоний проведет литургию, после которой я поведу вас на прорыв…