Николай Коростелев - Воин Чёрного Дракона [litres]

– Может, – согласился генерал. – Вот только городок этот не простой.

Его построили старатели лет двести назад. Сначала это был небольшой городок, где можно было пересидеть зиму, не особо удаляясь от своих золотоносных участков. Ведь старатели – это больные люди, помешанные на золоте. Они никогда, ни при каких обстоятельствах, даже под угрозой смерти, не оставляют без присмотра свои «золотые огороды». Золото – это неизлечимое заболевание.

Ну, в общем, со временем этот городок разросся и стал местом материально-технического снабжения артелей, а в межсезонье превращался в «культурное» место отдыха, досуга и кутежа старателей. А поскольку он был расположен в центре разбросанных вокруг приисков, количество которых каждый год росло как грибы, то оборотистые купцы стали привозить в Кайчи не только орудия труда и провизию, а чего только может быть душе угодно. В городе можно было без проблем купить продукты, мануфактуру, любые инструменты, взрывчатку, оружие, порох, патроны и так далее.

С добычей золотишка появилась потребность в местах, где его можно было потратить. Тогда в Кайчи развернулась целая сеть всяких забегаловок и харчевен, появились дорогие, цивильные рестораны, много игорных домов, опиумных курилен, вертепов. Заработали десятки доходных домов, причём на любой вкус и кошелёк, от убогих ночлежек до роскошных апартаментов.

Подгулявшие старатели денег не считают, поэтому цены на любые, даже обычные товары взлетели до небес. Даже сейчас они во много раз выше, чем в Гирине или Цицикаре. Другими словами, местные купцы богаты как Крёзы [44] Царь Лидии Крёз считался самым богатым царем древнего мира. Его имя вошло в поговорку как символ богатства. . Раньше в Кайчи даже своя аффинажная фабрика была. Потом не то золота в Кайчи стало меньше, не то кто-то в Цицикаре решил на аффинаже подзаработать, но всё оборудование фабрики, в том числе и муфельные печи, перевезли в Цицикар. Теперь там и очищают золото, и выплавляют из него слитки, и ставят на них государственное клеймо.

Кстати, ты прав, охраны в таких городках, как Кайчи, как правило, хватает. И я с тобой полностью согласен, что триста сабель для его захвата – маловато. Если только бандитов не больше, чем три сотни. И сейчас они по два-три человека просачиваются в город. Но даже если так, для захвата города требуется не менее шести сотен человек.

– Подождите, генерал! Я правильно вас понял, что каждый год в конце сезона, примерно в это время, в город со своих приисков возвращаются старатели?

– Да, и что?

– Ну как же! Летом в лесу пойди найди их! Да и пулю из кустов словить можно. А тут они сами из всех своих нор, щелей, лесных речек и тайных мест выползают, да не пустые, а с золотишком.

– А кто у старателей золото покупает? Государство или купцы?

– Считается, что золото может добывать, покупать и продавать только государство, но на практике золото покупают все и у всех.

– А чем обычно рассчитываются за золото?

– Купцы стараются менять на бартер, то есть инструменты, оружие, патроны, провизию, ну и, конечно, деньги. Если за деньги, то за серебряные монеты, медь используется крайне редко.

– А государство как выкупает золото? – продолжал дотошно расспрашивать Андрей.

– Государство покупает золото по установленной цене, и только за серебряные монеты. Обычно серебряный доллар.

– То есть, – сделал вывод Андрей, – у государственного чиновника в Кайчи для этого есть наличное серебро?

– Разумеется, – удивился генерал, – кто же ему золото в долг отдаст!

– Интересно, сколько за сезон в Кайчи привозится старательского золота? – задумчиво проговорил Андрей.

– Точно не знаю, но думаю, не меньше пятисот килограммов.

– Если соотношение цены золота к серебру примерно один к пятнадцати, – стал прикидывать Андрей, – это значит, что только для выкупа сезонного золота в городе сейчас находится не менее пяти-шести тонн серебра! Плюс в кубышках местных торгашей, спекулянтов и купцов – не меньше. Да… Серьезный куш! Но зачем им наши пленные? Похоже, пора трясти главаря этой шайки-лейки, надеюсь, он уже оклемался, – предложил Андрей.

– Ну, если оклемался, почему бы и не потрясти, – согласился генерал и крикнул в дверь: – Позовите Палача!

На улице от бойца к бойцу полетела команда: «Палача к генералу!»

Через минуту, пригнувшись, чтобы не зацепить дверной проём, в помещение протиснулась габаритная фигура мастера «заплечных дел». Андрей уже знал этого молчаливого бойца из числа телохранителей генерала, но так и не понял, Палач – это его кличка или профессия.

– Палач, нужно экстренно и эффективно допросить главаря, – распорядился генерал. Тот молча кивнул и, развернувшись, исчез за дверью. – Ну, пока нам готовят собеседника, предлагаю ещё по чайку, – предложил генерал.

– Почему бы и нет! – согласился Андрей.

Через полчаса Палач заглянул в дверь фанзы.

– Всё готово? – спросил его генерал.

Тот молча кивнул.

– Тогда пошли, Ан Ди, узнаем, кому мы так насолили и зачем им был нужен наш Ло Ю. – Генерал, по-стариковски крякнув, поднялся с лавки. – Идём.

Палач и его подручные ждали их на небольшой поляне, метрах в тридцати от дома. Небольшой костерок весело потрескивал сучьями, то и дело выстреливая в стороны маленькими горячими искрами. Для генерала и Андрея поставили два чурбака. Напротив них, на таких же чурбаках, только привязанные спинами к стволам деревьев, сидели два пленных хунхуза. Их посадили так, чтобы они могли хорошо видеть и слышать всё, что происходит с соседом. Пленные были мокрыми с ног и до головы; видимо, чтобы привести их в чувство, их пришлось обливать водой. Оба нервно оглядывались, догадываясь, для какой цели их притащили на поляну и привязали к деревьям. Китайские хунхузы славились своей жестокостью и умением пытать, были большими мастерами и выдумщиками в этом вопросе, поэтому сомнений, для чего они здесь, ни у одного из пленников не возникало. Ужас понимания неизбежного мелькал в глазах у обоих, но если один из бандитов тихо поскуливал, то второй – видимо, главарь – лишь мрачно смотрел на неспешные приготовления Палача. Тот глянул на генерала. Первой жертвой он выбрал скулящего бандита.

– Начинай! – распорядился Лю Даньцзы.

Взяв в руки приготовленный, остро отточенный нож, палач тремя точными взмахами отсёк нос и оба уха несчастного, поочередно бросая их в костёр.

Бандит тонко закричал. В воздухе резко запахло горелым мясом. Кровь обильно потекла по подбородку, щекам и шее несчастного, его голова стала похожа на окровавленный воющий чурбак.

Палач ополоснул окровавленные нож и руки в принесённом помощником ведре и невозмутимо подошёл ко второй жертве.