Владислав Савин - Вперед, Команданте! [litres]

Этого не знал полковник Галлахер, распоряжавшийся в центре ПВО. Правильно классифицировав новые цели как «управляемые снаряды» и с учетом того, что русские сразу после пуска отвернули назад – совершенно не заботясь о подсветке своими радарами до захвата цели головками самонаведения, – он решил, что Сталин дал добро на применение атомного оружия и сейчас на столицу Иордании и ее окрестности упадут восемь таких же бомб, как на шанхайский порт пять лет назад. В итоге возникла паника, на несколько минут оставившая ПВО королевства Трансиордания вообще без управления – ну а после этого срока системы ПВО уже не существовало как таковой. Потому что русские ракеты не несли атомных боеголовок – но шли на излучение радаров и все попали в цель, то есть взорвались в достаточной близости, чтобы вывести станции РЛС из строя. Что усугубилось тем, что кабины с управляющим персоналом находились в непосредственной близости от антенн – и людские потери также оказались критическими. Именно после этого конфликта в ПВО развитых стран станет нормой располагать пост управления (и самую важную аппаратную часть) в бункере – связывая подземными кабелями с сетью антенн, разнесенных по обширной территории, произвольно включаемых, меняющих рабочие частоты. Опыт, за который пришлось платить кровью, – будто пришедший уже от следующей войны.

Бесспорно, русские были готовы. Существовал план, который достаточно было лишь привести в действие одним приказом. Всего через пару минут после того, как Трансиордания оказалась беззащитной, в ее воздушное пространство вторглись сто семьдесят Ту-16, каждый из которых нес девять тонн бомб – полный состав двух авиадивизий, шесть авиаполков, взлетевших с баз в Закавказье, в Туркмении, с острова Кипр. Часть из них обрушила свой удар на аэродромы, где поспешно готовились к взлету «метеоры» и «вампиры» – но больше сотни положили бомбовый ковер на шоссе, где в чудовищной пробке у моста замерли две иорданские дивизии. После чего русские бомбардировщики, почти долетев до окраин Аммана (где уже выли сирены воздушной тревоги, вызвав панику у жителей столицы) развернулись на север, домой. Лишь тогда в небе появились арабские истребители и даже пытались атаковать – но оказалось, что Ту-16, в отличие от «канберр», очень хорошо вооружены (семь 23-мм пушек) и даже по крейсерской скорости мало уступают истребителям – так что «вампир», заходящий в хвост русской эскадрилье в плотном строю, это отличная мишень. Трех сбитых хватило, чтобы показать полную бесперспективность таких попыток, – а дальше к северу уже начиналась территория Сирии, над которой ждали русские «миги», свежие и с полными баками и боекомплектом. Так что для иорданцев было благоразумным – «я не трус, но и не камикадзе».

А на земле был ад. Две дивизии – половина королевской армии! – фактически перестали существовать, потеряв до восьмидесяти процентов техники и свыше половины личного состава. И было очевидно, что, имея желание, русские сделают то же самое с второй половиной армии, а заодно и со столицей королевства. О продолжении войны, успешном наступлении на Иерусалим – не могло быть и речи!

Король Абдалла вызвал к себе послов США и Англии. Получив от них издевательские по существу ответы:

– Вы требуете, чтоб моя держава объявила войну СССР? Поскольку полагаю, что никакие иные действия Сталина не остановят. Да и даже в случае войны, если в ней дойдет до Больших Бомб – а ведь дойдет обязательно! – русские не пожалеют одной для вашего прекрасного города. Сегодня явно не ваш день, и военная удача от вас отвернулась – скорее заключайте мир, пока не стало поздно.

И это было еще не все. Решающими для мировой политики были слова, которые мир не услышал, – сказанные в Вашингтоне, на заседании Комитета начальников штабов.

– Русские провели свою воздушную операцию образцово – наше командование ВВС не сумело бы лучше. Против союзника Британии – имеющего ПВО по образу и подобию английской. Показав тем самым, что могут совершить подобное не только с арабами, но и с европейской страной. При этом имея первоклассный инструмент – до пятисот Ту-16 (примерно равноценны В-47, которых у нас тысяча), но также еще от трех до четырех тысяч Ил-28, которые на европейском театре вполне могут решать и стратегические задачи (наш аналог, всего двести «канберр» у англичан и едва сотня у нас). Есть у них также и машины класса В-52, причем двух типов – винтовые, показанные в этом году на параде в Москве [57] Ту-95. , а теперь еще и реактивные, того же класса, точное число которых в советских ВВС неизвестно. Черт побери, вы понимаете, что это значит?! Что нашего военного превосходства в воздухе – нет !

Я с двадцать пятого года. Как Сергей Тюленев, с которым мы в одном взводе были, – но я на фронт из учебки попал лишь в самом конце, уже под Зеелов. А Победу мы встретили в Дании – не успели в Копенгаген войти, фрицы раньше капитулировали, а то была бы сейчас и Датская социалистическая республика.

В сорок пятом – Курильский десант. Вторая гвардейская «Таманская» бригада Цезаря Куникова – прошлись мы тогда по всем островам, от Шумшу до Кунашира, готовились уже на Хоккайдо, и снова японцы раньше капитулировать успели. Так что досталось нам лишь на параде в Токио Советский Союз представлять.

Ну а после – неспокойно было на Дальнем Востоке: в Китае гражданка идет, и бывшие союзники вспомнили свою капиталистическую суть, козни строят. Так и остался я в кадрах – тем более что морскую пехоту гораздо меньше сокращали, чем сухопутных. И нет у меня никого – с Гомельщины я, родители под немцем сгинули, дома нет, возвращаться некуда, во взрослую жизнь на войне вступил, лишь воевать и умею. Пулеметчик – кому эта специальность в мирной жизни нужна?

В сорок седьмом кончил бригадную сержантскую школу, лычки на погоны получил. Хотя на Дальнем Востоке мы даже в увольнение часто ходили не в парадке, а в полевом, с петлицами – и добавлялись зубья на моей «пиле», до старшего сержанта, затем старшины. В морской пехоте со званиями интересно: по уставу сухопутные – но запросто можно было встретить и главстаршину, и капитан-лейтенанта, и кап-1. Поскольку те, кто с кораблей пришли, – так в морских чинах и оставались. Ну а мне это не светило, я в учебку молодым попал – начал бы матросом, получил бы мичмана, а так не повезло, звание «прапорщик» ввели в пятидесятом, в войну на такие должности мамлеи шли после ускоренных курсов.

В пятьдесят первом мне предложили помочь дружескому израильскому народу, благо «пункт пятый» у меня соответствует. Согласился я – во-первых, и взглянуть было любопытно, что там творится, на мир посмотреть. А во-вторых, и оклад за это шел считай что с фронтовым коэффициентом – а материальную заинтересованность у нас даже в войну не отменяли. Но наемниками мы не были – после, когда я уже в Совоборонэкспорте работал, приходилось мне в Африке видеть и этих, «раз подонок, два подонок, вот и армия», сегодня за одного вождя воюют, завтра за другого, кто больше заплатит. Ну а нам было далеко не все равно, за что сражаться, ну а плата – это по справедливости, как рабочему за труд.