Олег Северюхин - Ваше благородие [litres]

Зайдя к начальнику кадрового отделения подполковнику Громову, я доложил о прибытии по советской форме с добавлением титулования:

– Ваше высокоблагородие, вольноопределяющийся Туманов для дальнейшего прохождения службы прибыл!

Моя строевая выправка, уверенность, медаль, университетский знак были как бы пропуском в военную жизнь.

Заглянув в записи, подполковник сказал:

– Здравствуйте-здравствуйте, а мы вас ожидали попозже, но это хорошо, что вы прибыли сейчас. Учебный процесс начался, а у нас нехватка подготовленных кадров. Явитесь к старшему унтер-офицеру Каланчову в роте обеспечения учебного процесса, он вас устроит, а мы найдем для вас занятия именно в проведении учебного процесса. Всего доброго, голубчик.

Рота учебного обеспечения в корпусе была неполной и ею временно командовал старший унтер-офицер Каланчов. Выслушав мой доклад, он просто сказал:

– Располагайся, вот свободная кровать, обед уже прошел, до ужина отдыхай, потом все решим.

Я присел на кровать и стал перелистывать учебник рядового пехоты первого года службы, хотя я уже читал подобные книги, когда готовился к поступлению на службу, но сейчас у меня есть персональный экземпляр, куда я должен записать, в каком подразделении служу, кто мои командиры и вообще все, что положено знать солдату.

Что такое Отечество. Назначение солдата.

1. Самыми святыми для всякого русского словами должны быть Царь и Отечество.

2. Отечеством называется все наше обширное и великое государство – Россия; будучи самым большим государством в свете, Россия достигла своего могущества, величины, силы и славы – мудростью своих великих Царей и доблестью русского воинства.

3. Солдат есть слуга Царя и Отечества и защитник их от внешних и внутренних врагов, для одоления которых он не должен щадить своей жизни.

4. Внешними врагами называются те государства, с которыми мы ведем войну.

5. Внутренними врагами называются люди, живущие в России и оказывающие неповиновение Царю, законным властям и законам государственным, как-то: бунтовщики, разбойники, заговорщики, грабители и т. п.

Учебник хороший и подробный. Все в нем прописано от «а» до «я», от того, что полагается солдату, и до того, как солдат должен отписывать и отправлять письма либо военной почтой, либо городской почтой, или отправлять деньги своим родным, даже форма квитанции есть и указано, как ее заполнять.

В этом же учебнике собраны уставы. Что характерно, строевой устав является одновременно и боевым уставом. Так же, как и в нашей армии, солдата никто не учит определению расстояний до цели. В царском учебнике просто рассказано, что видно, что не видно и совсем непонятно, на каком расстоянии это находится.

Я уже сидел и думал, как я буду обучать своих солдат определению расстояний на глаз. Например, отдельный дом виден на расстоянии пяти километров, труба на крыше видна на расстоянии трех километров, столбы линий связи и стволы деревьев различаются на расстоянии до одного километра, движение рук или ног идущего или бегущего человека различаются на расстоянии до семисот метров, колья проволочных заграждений, переплеты в оконных рамах различаются на расстоянии до пятисот метров, оружие, цвет и части одежды человека – до двухсот пятидесяти метров, черепица на крышах, листья на деревьях – до двухсот метров, пуговицы на одежде – до ста пятидесяти – ста семидесяти метров, черты лица, детали оружия – до ста метров.

В нашей армии расстояния определяют лишь офицеры по формуле «тысяча душ». Пишется она так:

Д = В х 1000: У.

Здесь:

Д – определяемое расстояние до цели в метрах.

В – известная высота (длина, ширина) цели в метрах.

У – измеренная угловая величина в тысячных, под каким видна цель (предмет).

Здесь нужно немного знать математику, чтобы решать уравнение с угловыми величинами, которые тоже определяются на глаз или с помощью оптических приборов.

Угловые величины можно измерить с помощью подручных предметов (карандаша, спичечного коробка, линейки, а также пальцев руки и ладонью). Для этого нужно запомнить их значение в тысячных. Угловые величины этих предметов при удалении от глаза наблюдателя на свободно вытянутую вперед руку (50 см) равны:

карандаша – 0–10

спички (по толщине) – 0–3,5

большого пальца – 0–40

указательного пальца – 0–30

среднего и безымянного пальца – 0–35

мизинца – 0–25

спичечного коробка:

по длине – 0–90

по ширине – 0–60

по высоте – 0–30

Пока я сидел, увлеченный решением задач по определению расстояний, с работ на объектах корпуса вернулся первый взвод, которым командовал взводный старший унтер-офицер Каланчов, временно исполняющий должность командира роты. Меня удивило, что Каланчова не было с ними, но эти сомнения я отбросил, так как он оставался самым старшим унтер-офицером в роте учебного обеспечения и на него свалились обязанности фельдфебеля, который заведовал всей внутренней жизнью роты, а эта внутренняя жизнь была разнообразна. Но почему Каланчов не вышел встретить людей своего взвода, вот это было интересно.

Прибывшие солдаты начали приводить себя в порядок, а один из них, по виду старший, упал на отдельно стоящую кровать и закурил папиросу. Два младших унтер-офицера сделали вид, что не замечают этого.

«Ладно, посмотрим», – подумал я и, не обращая ни на кого внимания, продолжил штудировать учебник.

Внезапно ко мне подошел молоденький солдатик и сказал, что меня зовет к себе старшой.

– Старший унтер-офицер? – переспросил я.

– Да нет, – махнул рукой солдатик, – старшой, вон лежит в кровати.

– А зачем? – спросил я.

– Как зачем, – у солдатика от испуга расширились глаза, – он же старшой, он тут самый главный.

Понятно. С первого дня столкнулся с казарменным братством-товариществом.

– Ладно, иди и приводи себя в порядок, – командным голосом сказал я и продолжил сидеть.

Солдатика ветром сдуло. Я видел, как он что-то говорил на ухо «старшому».

– Эй ты, – заорал старшой, – иди сюда, бл**ь!

В казарме стало так тихо, что летящая муха звучала бы как трехмоторный бомбардировщик.

«Без драки не обойтись», – подумал я и стал присматриваться, что мне нужно сделать, чтобы вырубить старшого и отделать его шестерок. Я уже присмотрел табурет с расхлябанными ножками, а старинные военные табуреты это не сопливые кухонные табуреточки конца двадцатого века.

Я встал и вразвалку подошел к кровати.

– Чего тебе? – спросил я.

– Сымай сапоги, – приказал «старшой».

– Зачем? – спросил я.

– Я их буду носить, а ты мои опорки наденешь, – загоготал «старшой».

Трое не самых здоровых солдат подхихикнули. Вот он голос Маяковского, что единица – это ноль, голос единицы тоньше писка, каждый сильный ему господин и даже слабые, если трое. Вот и получилось, что одна сволочь и трое шестерок захватили власть в роте, и никто не может доложить по команде, чтобы не слыть стукачом. Как в Советской армии, кто попробует бороться с неуставными отношениями, тот становится всеобщим врагом, и неуставные отношения не затихают, а расцветают. Точно такое же и советское правосудие, стоящее на защите криминала, а не законопослушных граждан.