Юрий Корчевский - Контрразведчик [litres]

В этот же день Матвей с сотрудниками выехал в Парголово, вошли в здание артели уже в конце рабочего дня. Председатель, бухгалтер и писарь сидели в одной комнатке. Артель производила замки, товар во все времена, особенно беспокойные, востребованный.

Как только вошли, Матвей сразу понял, кто Парамонов. Председатель артели староват, да и кисти рук человека, работающего с железом – в поры кожи мазут въелся, пальцы раздавлены тяжелой работой. Бухгалтер – женщина. А у третьего глаза сразу забегали, почувствовал для себя угрозу. Матвей сразу на него уставился грозным взглядом.

– Парамонов?

– Он самый.

А голос дрожит, и пот мгновенно выступил на лбу, все же нервишки не железные. Привстал немного, да ноги подвели, рухнул на табурет.

– Собирайтесь, с нами поедете.

– Куда, граждане начальники? Нет за мной вины!

– Разберемся. Не виноват – отпустим.

Сотрудники Парамонова обыскали, досмотрели содержимое стола. Ничего предосудительного не обнаружили, вывели. Матвей и сам хотел выйти, да вдруг спросил у председателя:

– Керосин в артели имеется?

– А как же! Детали им промываем. Вам надо? Можем налить бутылочку.

– Нет, мне не надо. А Парамонов керосин брал?

– Дважды. Кладовщик без моего позволения не выдаст. Ныне товар дефицитный.

– Да? Напишите мне сейчас, когда Парамонов брал и сколько?

Матвей уселся на место задержанного Парамонова. Вот где брал керосин поджигатель. И теперь не отвертится. Жаль только, слова информатора использовать нельзя даже в суде. Иначе через присутствующих в зале станет известно. С информатором могут не общаться, а хуже всего – в темной подворотне камнем голову пробить, либо ножом в спину ударить. Без информаторов ни царской жандармерии работать затруднительно, ни большевистской ЧК, ни советской милиции. И ничего нового не придумано в сыскном деле, разве только в начале века стали использовать дактилоскопию (снятие отпечатков пальцев) и фотографию преступников. Но важнейшая часть – информаторы. Для повышения самооценки их называли секретными сотрудниками, как при советской власти, либо агентами, платили небольшую зарплату или разовые выплаты. Но суть оставалась – доносчики. Многие тайные сообщества, как политические, так и уголовные банды без них раскрыть было бы затруднительно. И все же Матвей их не уважал. Сказано же в Библии – единожды предав, кто тебе поверит?

Председатель артели писал бумагу старательно и долго, выводя каждую букву. Видно было, для него это занятие редкое, привычнее напильник или ножовка. Матвей написанное прочитал, убрал в портфель. Не так давно обзавелся кожаным портфелем по моде тех лет. У нарождающейся советской бюрократии появились привычки, своеобразный внешний вид – полувоенный френч, сапоги, фуражка с околышем и портфель. И даже сленг своеобразный, казенно-формальный.

О задержании подозреваемого в поджоге Матвей доложил начальству, получив одобрение.

– Можешь поощрить подчиненных, участвовавших в розыске, пиши представление и получи на складе отрезы из габардина, по два метра на награжденного.

Из материала можно сшить костюм либо френч. Но костюм сподручнее, в нем сотрудник ЧК вполне сойдет за штатского, не будет привлекать внимание.

Арестованного и следственное дело передали в следственный отдел, хотя Матвей лично бы расстрелял поджигателя. Уничтожать хлеб, когда в стране голод, это не борьба с режимом, а борьба с народом. Впрочем, как позже узнал Матвей, суд в самом деле приговорил Парамонова к высшей мере социальной защиты – расстрелу.

Матвей с подчиненным сотрудником отрезы в хозяйственном управлении успел получить, а вручить сразу не получилось. Звонок от дежурного спутал все планы.

– С Московского вокзала дежурный телефонировал, просил подъехать.

– Буду.

Матвей взял с собой Славина, молодого парня, направленного партией на службу в ЧК. Ранее вокзал назывался Николаевским. С приходом большевиков его переименовали. Все упоминания о царях новая власть старалась уничтожить. Начали с памятников, потом переименовывали улицы, площади, мосты, вокзалы.

Сразу прошли в отделение рабоче-крестьянской милиции на транспорте, предъявили удостоверения.

– Тут такое дело, – начал дежурный. – Наш сотрудник Беспалов заметил на путях человека с чемоданчиком. Если бы человек в железнодорожной форме был, то дело привычное. Поездные бригады на смену приходят в любое время дня и ночи. А то гражданин в цивильном, да еще завидев нашего сотрудника, попытался скрыться, пролез под вагон и стал пути перебегать. Наш сотрудник приказал ему остановиться, побежал за ним, да неудачно. Упал, подвернул ногу. Сейчас он в здравпункте вокзала, его доктор осматривает.

– Так в чем проблема, почему нам телефонировали?

Ну, упустил милиционер гражданина, да еще ногу подвернул, это его проблемы.

– А вот!

Дежурный поднял и водрузил на стол небольшой деревянный чемоданчик. Обычно такие используют поездные бригады – машинисты, кочегары, кондукторы. Дежурный расстегнул замочек, откинул крышку. Ни Матвей, ни Славин не смогли сдержать возгласов удивления. Чемоданчик был полон денег. Причем явно не бывших в обращении, все купюры новые, не захватанные пальцами, не помятые. Неизвестный сбросил чемодан, как улику. И если бы не травма милиционера, тот бы его задержал.

– Деньги считали?

– Никак нет.

– Берите свидетелей, два человека, обязательно лиц незаинтересованных, считайте, пишите протокол. А я побеседую с Беспаловым. Где здравпункт?

– Налево от дежурной части, там вывеска есть.

Милиционер лежал на кушетке, фельдшер бинтовал ему ногу. Беспалов при виде Матвея дернулся встать.

– Лежите.

И к фельдшеру:

– Что у него?

– Предполагаю перелом. Надо везти в больницу, к доктору.

– Я задержу его на несколько минут.

Матвей опросил милиционера – как выглядел незнакомец, откуда шел? И почему милиционер не сделал предупредительный выстрел вверх, чтобы задержать мужчину.

– Кто знал, что у него в чемодане? Мало ли – сокращал человек путь, бывает.

– Лицо видели?

– Далеко, черт не разобрать. По походке – молодой, не старше тридцати. Среднего роста и телосложения, двигается быстро.

– М-да.

По таким приметам найти невозможно. И отпечатки пальцев с чемодана не взять, за него уже держались и Беспалов и дежурный.

Матвей написал протокол допроса свидетеля, дал милиционеру на подпись. Вернулся в дежурную часть. Деньги еще считали, потому что много было. Деньги явно не трудовые, их никто не бросит, если мозолями заработаны. И, что вызвало подозрение, их сохранность. Уж больно новые купюры, как будто только из типографии, только номинал разный. Не хотелось Матвею связываться с чемоданчиком, дело наверняка трудное будет, «висяк».