Владимир Сканников - Час-корень

Роберт нервно сглотнул, подался вперёд. Краем глаза увидел, как несколько человек привстали от нетерпения. Охранники перед сценой набычились. Освещение изменилось, стало интимно-мягким. Заиграла музыка — тихая и простая, но проникающая в самое сердце, зовущая за собой.

К микрофону вышла Дарительница.

Сказать, что она красива, было нельзя — просто потому, что этот эпитет применительно к ней прозвучал бы жалко и блёкло. Он и близко не передал бы то впечатление, которое произвела Дарительница на Роберта. Казалось, в круге света на сцене воплотилась стройная безупречность, сладкая грация, пьянящая элегантность. Трудно было поверить, что она состоит из плоти и крови, а не соткалась прямо из воздуха.

Роберт смотрел, не в силах отвести взгляд, и в голове у него не осталось ни одной мысли. Сердце колотились в груди гулко и заполошно. В эту минуту он совершенно забыл про остальных соискателей, про финал и про пыльный город за стенами. Он видел только её.

Дарительница знала, какая будет реакция, поэтому не спешила. Просто стояла, давая время полюбоваться, и улыбалась немного грустно. Потом наконец, заметив, что зрители приходят в себя, сказала:

— Я счастлива вас приветствовать. И чрезвычайно польщена тем, что вы собрались здесь ради меня. Будь моя воля, я поговорила бы с каждым. Выслушала бы ваши истории, познакомилась бы с вами поближе. Но закон есть закон. Нам предстоит финальный отсев. Это последний тур, где решение зависит не от меня. И, соответственно, последний региональный критерий. Настал черёд его огласить.

На этот раз конверт принёс из-за сцены не ассистент, а сам тамада. С поклоном передал его гостье. Та надорвала бумагу и зачитала:

— Провинциальный флёр. Победителями финального тура объявляются соискатели, получившие профильное образование в одном из столичных вузов России, но работающие теперь в нашем крае…

Сразу несколько человек попытались что-то переспросить. Дарительница подняла руку, прося дослушать:

— Примечание. С учётом культурно-исторического контекста столичный статус в данном случае признаётся за вузами Москвы и Санкт-Петербурга.

Роберт оцепенел, боясь поверить своему счастью. Он прошёл! Его выбрали! Не в мечтах, которые посещают любого жителя города, а наяву! Сегодня же вечером Дарительница удостоит его встречи с глазу на глаз…

У сцены тем временем разворачивался скандал. Качок, которого ведущий пару минут назад незаслуженно причислил к филологам, теперь гудел:

— Чё за шняга? Я, может, тоже хотел бы в Москве учиться! Но мне — хрен с маслом, потому что батя тогда забашлять не смог! А эти, значит, там кайфовали, а теперь ещё тут…

Охрана его скрутила, поволокла к дверям. Он вырывался, кричал что-то нецензурное. Дарительница смотрела сочувственно. Ведущий сказал:

— Итак, победителей у нас двое. Прошу сюда.

Роберт, двигаясь как сомнамбула, подошёл к нему. Вторым счастливчиком, у которого браслет до сих пор светился зелёным, оказался мосластый парень в чёрной футболке с логотипом «Металлики». Все остальные финалисты уже покинули зал.

Дарительница спустилась со сцены и оказалась теперь буквально в паре шагов от Роберта. Он старался не таращиться на неё, но получалось плохо. Взгляд будто лип к её точёной фигуре.

— Мои поздравления победителям, — сказала она с улыбкой. — Да, я называю так вас обоих, хотя продолжить знакомство в течение ближайшего месяца смогу только с одним из вас. Для меня это будет нелёгкий выбор. И прежде чем я его сделаю, давайте сядем и побеседуем не спеша все втроём. Вы ведь не возражаете?

Роберт помотал головой, а металлист с неожиданной галантностью заявил:

— Нисколько. Для нас это настоящий подарок.

— Ну, я ведь Дарительница, — рассмеялась она. — Здесь, насколько я помню, неплохое кафе рядом с кинозалом. Давайте там и устроимся.

Ведущий, подойдя, уточнил:

— Кафе полностью в вашем распоряжении. Платят организаторы. Обслуживание продлится хоть до утра, если пожелаете.

— В фанатизм мы впадать не будем, — сказала Дарительница, — но и спешить, естественно, тоже. Пойдёмте, мальчики.

Она подмигнула и пошла к выходу из зала, покачивая бёдрами. Роберту стало жарко; металлисту, видимо, тоже. Оба они немного замешкались и гад-ведущий, опередив их, открыл перед гостьей двери.

Кафе располагалось на втором этаже. Там не было никого, кроме официанта и бармена за стойкой. Победители и их спутница сели в самом углу. Стены были стеклянные — снаружи на перекрёстке светофор глядел красным глазом, словно тоже хотел кого-то забраковать.

Теперь Роберт смог рассмотреть Дарительницу подробнее. Вблизи она выглядела ещё привлекательнее, чем издали. У неё были светлые волосы до лопаток, большие глаза, высокие скулы.

— Давайте знакомиться, — сказала она. — Меня зовут Ирина, можно Ира. А вас?

Металлист назвал своё имя. Роберт, тут же его забыв, представился сам. Она улыбнулась каждому и доверительно сообщила:

— Я, честно говоря, алкоголь не очень люблю, предпочитаю мороженое. Но за знакомство можно и выпить. Возьму, пожалуй, бокальчик белого полусладкого.

— Я в основном по пиву, — доложил металлист, — но сегодня это, по-моему, будет неромантично. Так что поддержу вас с вином.

— И я, — искромётно поддакнул Роберт.

Официант кивнул и отошёл от стола. Ирина спросила:

— Так кем вы работаете, ребята?

Металлист опять сориентировался быстрее:

— Переводчик. Английский с детства любил. Слушал всякие группы, пытался со словарём разобрать, что они поют. Получалось, правда, не очень. Решил — надо учить по-серьёзному. Ну и выучил.

— Какой вы молодец, — сказала Ирина. — У меня, например, с иностранными языками — ёк, как мой дедушка выражался.

— Вы и так — супер, — не удержался Роберт.

Комплимент оригинальностью не блистал — и вообще получился каким-то школьным, но она приняла его благосклонно:

— Очень приятно. А у вас какая профессия?

— Историк.

— Ой, да, это тоже здорово. Жизнь раньше была другая, особенная. Все эти дамы и кавалеры, купцы с купчихами, крестьяне с крестьянками…

— Простите, — сказал осторожно Роберт, — но ведь поклонников у вас больше, чем у любой тогдашней императрицы.

— В том-то и дело, — вздохнула она печально, — поклонников — десятки и сотни, но моей заслуги в этом, по сути, нет. Сегодня с восторгом будут смотреть на любую женщину, какая бы она ни была. Просто потому, что нас мало… Роберт, вот объясните мне, как так вышло? Что там случилось, в прошлом?

Он несколько растерялся:

— Это вопрос, скорее, к биологам. В двадцатом веке был бурный рост биотехнологий, а в результате — генетический сбой. Мы теперь все рождаемся в инкубаторах, причём девочек почти нет.