Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

– Вы тоже это слышите? – задыхаясь, спрашиваю я. Она бросает на меня встревоженный взгляд и кивает.

– Это мой отец.

Тишину снова разрывает жуткий вой, заставляя меня покрыться мурашками.

– Что происходит? – не отстаю я. Лукреция только вздыхает, едва шевеля губами:

– Исчезновение Чезаре сводит его с ума день за днем. Отец подолгу не может уснуть, а если все-таки засыпает, его мучают кошмары. Ничто и никто не может его утешить, я очень беспокоюсь о нем.

Словно тяжелая глыба льда падает мне в желудок – болезненное осознание того, что исчезновение Чезаре Борджиа уже имеет последствия, напоминание о том, что я должна сделать все, что потребуется, чтобы это исправить, и не имею права на ошибку. Я даже не хочу представлять, что будет, если Чезаре умрет не естественной смертью: пока крошечные отклонения от исторических событий еще можно исправить, но с течением времени они могут превратиться в настоящее цунами, которое начисто перепишет реальность, которую я знаю. Я просто должна это исправить и сейчас, надеюсь, собираюсь сделать огромный шаг в нужном направлении.

Далекий плач папы Александра преследует нас еще довольно долго, он инстинктивно заставляет нас двигаться быстрее, со временем переходя на бег. Мы все глубже и глубже проникаем во дворец, и ровно в тот момент, когда я уже начинаю задаваться вопросом, насколько же огромно это место, мы, наконец, достигаем библиотеки.

Часть моего нервного напряжения спадает, уступая место благоговейному изумлению, когда мы проходим через двойную дверь. Не нужно быть фанатиком, чтобы библиотека Ватикана и ее мистическая аура вас очаровали. Запах старого пергамента, кожи и пыли витает в воздухе, как шлейф дорогого соблазнительного парфюма. Я буквально кожей ощущаю присутствие бесчисленных свитков, игриво касающихся меня шелестящими страницами, приглашая приобщиться к их тайнам, которые тщательно скрыты от мира в этом загадочном месте. Легкое покалывание стекает по моей шее вниз, к позвоночнику, распространяясь по всему телу. Если уж и здесь я не найду ответы на свои вопросы, то мне уже ничего не поможет, гарантирую. Со стороны Анджело, шагающего позади меня, раздается шорох, затем глухой звук, словно ударили камень о камень, а после вспыхивает маленький огонек, когда он зажигает свечу в секретере. Чуть дальше я обнаруживаю еще два подсвечника, и вскоре у каждого из нас есть свой источник света. Лукреция откашливается:

– Ну, как и обещала, я вас сюда привела, а теперь извините, но мне нужно проведать отца. Через три часа рассвет, потом я вернусь и выведу вас отсюда. Удачи! – Она кивает нам и шелестит юбками, спеша обратно, в ту сторону, откуда мы пришли.

– Она не собирается возвращаться за нами, не так ли? – полушутливо спрашиваю я, но Анджело серьезно качает головой:

– Нет. Она не солгала, когда сказала, что сделает все ради своего брата. У Чезаре и Лукреции… особые отношения, и она ни за что не станет рисковать его жизнью. Галатея мало что ей рассказала, но этим удалось убедить Лукрецию в том, что мы можем оказать большую помощь в поисках ее брата.

Я закусываю нижнюю губу: особые отношения между Чезаре и Лукрецией… От меня не ускользнуло, как Анджело замялся, произнося это. Я невольно задаюсь вопросом, что именно это значит. Конечно, до меня дошли слухи об инцесте, но мне никогда не хотелось в это верить, ведь никто не станет спорить с тем, что история Борджиа настолько тесно переплетена с клеветой их противников, что трудно разобраться, где правда, а где вымысел. И хотя сейчас у меня есть уникальная возможность узнать больше о реальных событиях того времени, я достаточно тактична, чтобы сдержать свое жгучее любопытство и ничего не спросить. Кроме того, сейчас есть дела поважнее: попасть в библиотеку Ватикана было лишь первым шагом, гораздо важнее – найти здесь то, зачем мы пришли. Полная энтузиазма, я поворачиваюсь к Анджело.

– В этой библиотеке хранятся четыре тысячи книг, что делает ее одной из самых больших коллекций, – начинает он, блуждая взглядом по рядам книжных шкафов и полок. – Когда около пятидесяти лет назад папа Николай Пятый приказал закупить дополнительные письменные принадлежности, чтобы пополнить запасы, на Пелопоннесе было обнаружено собрание древних текстов. Их решено было приобрести, чтобы навсегда спрятать здесь от любопытных глаз.

– Почему они просто не уничтожили их, если посчитали такими опасными? – хмурясь, спрашиваю я.

Уголок губ Анджело медленно тянется вверх.

– О, они пытались, но ничего не вышло. Кодекс оказался невосприимчив к любым попыткам его сжечь, растворить в кислоте или иным образом уничтожить. Кроме того, никому до сих пор так и не удалось открыть его, и это только убедило их в том, что это книга самого дьявола или еще какая-то чертовщина. Лучшим решением было хранить ее в лоне самой святой церкви, спрятанной от всего мира. Ну и, сама понимаешь, со временем все только укрепились в своем мистическом страхе перед ней.

Я киваю, широко распахнув глаза. То, что Анджело рассказывает об этой книге, даже меня заставляет содрогнуться, правда, больше от волнения, чем от страха. Независимо от того, поможет это нам или нет, я хочу найти эту книгу.

– Ты хоть примерно представляешь, где нам ее искать? – Мой голос звучит глухо от сдерживаемой энергии: хочется немедленно броситься на поиски.

– Я знаю только то, что она где-то здесь, впереди, между кодексами и инкунабулами, спрятана в глубине библиотеки между другими томами. Каждый год священники приходят, чтобы освятить книгу и изгнать ее зловещее влияние. Несколько лет назад мне удалось разыскать одного из этих священников, но он был слишком напуган, чтобы рассказать мне подробности. Единственное, что мне удалось у него выудить, это то, что книгу можно заметить по ее красной обложке. Гладкая красная кожа с отпечатанными на ней символами. Книга не заперта в каком-то особом месте, а просто стоит на полке где-то между другими, и ее можно найти, только если уже знаешь, что ищешь.

Мы с Анджело какое-то время просто тупо смотрим друг другу в глаза – в этом молчаливом диалоге мы условно разделяем нашу решимость во что бы то ни стало найти книгу.

– Давай разделимся, – деловито предлагаю я. – Я иду налево, ты – направо, хорошо?

Анджело кивает, желая мне удачи, и скрывается между рядами книг. Уже в следующее мгновение свет от его свечи теряется из виду, и кажется, будто я совсем одна в этом месте. Твердо решив не дать темноте, пустоте и этой гнетущей атмосфере себя запугать, я расправляю плечи и отправляюсь на поиски.

В тусклом мерцании одной свечи я быстро понимаю, что не так-то легко оказывается проверять корешки книг ряд за рядом: слишком мало освещения, а при малейшем дуновении свеча еще и начинает угрожающе дрожать, искажая цвет пыльных переплетов. Несколько раз мое сердце начинало биться быстрее от предвкушения, когда казалось, что я вижу ту самую красную книгу, однако при более внимательном рассмотрении оказывалось, что обложка на самом деле коричневая. А если она все-таки оказывалась красной, у меня легко получалось открыть книгу, которая являлась очередным трактатом по средневековому церковному праву. Тем не менее я все глубже и глубже погружаюсь в недра библиотеки, пальцы давно все пыльные от книг, которые я осматривала, и я совсем теряю чувство времени, о ходе которого мне напоминает только неуклонное убывание свечи. И хотя я до сих пор охвачена верой в то, что на следующей полке обнаружу ту самую книгу, меня медленно, но верно начинает сковывать беспокойство. В конце концов, времени у нас не так уж и много: на рассвете должна вернуться Лукреция, чтобы вывести нас обратно, и кто знает, будет ли у нас еще одна возможность здесь оказаться. Вряд ли нам удастся каждую ночь таскаться в Ватикан, до тех пор, пока мы не найдем то, что ищем. Наверняка Лукреции и сегодня пришлось подкупить пару стражников, чтобы мы могли незаметно пробраться.