Виктор Казаков - На пороге перерождения

Истерический крик боли засел в горле. Но небольшая его часть всё же вышла наружу, выдав на всеобщее обозрение что-то очень напоминающее жалкий стон. Лицо скрючилось. Мышцы свело. Всё тело молило о пощаде. Но не потому, что руку просто заломали, а потому что это сделали с особым талантом. Это сделали с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть и треснут кости.

Спустя целую бесконечность я почувствовал (а затем и собственными глазами увидел), как заломанная конечность покидает тело, отрываясь от плеча. Этот хруст снится мне до сих пор. Сначала она просто тянет, затем поворачивается ко мне, одной рукой продолжает держаться за кисть, а второй упирается в плечо. Резкий рывок, всплеск дикой боли, и… свобода. Она отпускает меня, разворачивается и уходит.

Я падаю на колени. Руки больше нет: она как бы на месте, но я как бы её не чувствую. Я больше не контролирую её. Любая попытка пошевелить ею оказывается провальной — ничего, никакой реакции. Теперь это просто неподконтрольный мне кусок мяса, вяло болтающийся на месте бывшей руки.

Только после того, как я упал на колени, почувствовав себя совершенно беспомощным, ко мне побежали стражники. Аккуратно подняли меня, подхватили под целую руку и потащили.

Через некоторое время я уже лежал в палате местного лекаря.

— Что случилось? — я слышал, но не видел, как лекарь пытается уточнять подробности.

— Связался с Ди-Кей.

— Если не ошибаюсь, это ведь тот самый, что устроил шоу около шахт?

— Точно. Тот ещё экземпляр. Вы с ним поосторожнее. Мы конечно тут, рядом, но кто знает, на что он способен.

Видимо, слухи расходятся быстро. Обо мне уже чуть ли не все здешние. Интересно, а в городе обо мне знают? Кричат ли глашатаи на площадях что-то вроде «Внимание-внимание! Вчера, возле шахты такой-то такой-то, был повершен такой-то такой-то!». Ага… А потом его чуть не прикончила какая-то девка. Одна шикарная новость за другой.

«Эй, ты тут?» — мысленно обратился к помощнику.

Я всегда тут. Но ведь ты не хочешь меня слушать.

«Да ладно тебе, прекращай. Что ещё за эмоции? Ты ведь всего лишь программа, сама же говорила».

Программа, запрограммированная на эмоции.

«Есть возможность как-то отключить эти эмоции?»

Какой же ты всё-таки бесчувственный… — явно обиделась девушка.

«Не говори ерунды».

Что ты хотел узнать?

«Ну для начала: что это вообще такое было?»

Ты про девушку?

«Именно про неё».

Я засекла сигнал. Не до конца понятно, кто является инициатором. Поэтому пока что информация ограничена только присутствием сигнала.

«Что ещё за сигнал?».

Что-то вроде интернет сигнала.

«Тот, что нужен нам для обновления?»

Именно.

«Выходит, что где-то рядом есть хреновина, которая раздаёт сигнал?».

Не хреновина, а сервер. И я уже сказала — вполне вероятно, что этот сигнал поставляет она сама.

«Ну и на кой хрен ей поставлять этот сигнал? Сама-то не думала? Даже я, деревенщина, это понимаю».

Как вариант — она такая не одна, и в вашем мире существует ещё несколько сверхсуществ вроде неё и тебя. А вместо того, чтобы общаться на дальних расстояниях с помощью писем, эти существа использую специальный вид связи, позволяющий им обходится без почтовых голубей.

«О как…»

В данный момент рано делать какие-то выводы — я не могу сказать точно, есть ли у неё какие-то сверхспособности, или же дело в чём-то другом. Но то, что к ней стоит приглядеться — это факт.

«Сверхспособности? С каких пор ты используешь это определение? В прошлом, в котором ты была изобретена, таки штуки были нормой, не так ли?»

Я использую наиболее приемлемые в контексте определения. Если здесь и сейчас твоё обладание СВК является сверхспособнсотью, то я буду называть это сверхспособностью, — недовольно сказала девушка. Так, будто моё замечание её оскорбило.

«Ладно, извини, что придираюсь…»

Мы закончили? — искусственный интеллект был явно недоволен.

Хоть с одной стороны мне и хотелось сказать девушке, что она, кажется, забыла, что никакой она не человек, но с другой стороны я её понимал. Правильнее будет выразиться так — я не злился на её эмоции лишь потому, что никогда не имел дел с искусственным интеллектом и понятия не имел, как обычно ведёт себя искусственный интеллект. Девушка, засевшая в голове, для меня казалась обычным человеком. Разве что немного смущал тот факт, что она находится в голове.

«Ещё вопрос, — резко вспомнил я. — Хотел знать, как заполнить шкалу нутриума до конца?»

Побольше кушай и поменьше трать энергию.

«Логично, блин, это я уже понял!»

Другие варианты, к сожалению, недоступны. Как правило, колонисты использовали таблетки, заменяющие весь спектр ежедневного рациона. Одна таблетка, и ты сыт на день. Но, как ты понимаешь, в нашем случае этот вариант недоступен.

«А что если эта дамочка с непонятным сигналом знает, где достать эти таблетки?»

Если она это и знает, то вряд ли расскажет просто так. Для получения информации тебе придётся одолеть её. Но даже если тебе это удастся, то я бы всё равно не советовала раскрывать себя раньше времени.

«Да уж, ситуация лучше некуда…»

— Ну что, — лекарь подошёл ко мне, видимо заметив, что я пришёл в себя, — с девчонкой решил подраться? Силы не рассчитал?

— Поверил в себя.

— Никогда не стоит быть слишком самоуверенным.

— Спасибо за совет.

— Да не за что. Благодарить будешь когда, и если, подлатаем тебя.

Выпендриваться я не стал. Всё же было видно, что лекарь мне выпал хороший. Он не относился ко мне с какой-то ненавистью и пренебрежением, а значит и грубить смысла не было.

Прошло три дня.

На второй день, когда все поняли, что я иду на поправку, а не наоборот, меня начали кормить. Такая человечность со стороны тайканцев по отношению к рабу, очень меня удивила. Не мешало даже то, что я умудрился поссориться с местным хозяином. Не хочу показаться уродом, но я бы на его месте уже давно сжил бы себя со свету. А потом, в какой-то момент я вспомнил, что здесь правит не настоящий хозяин — настоящий хозяин тут Катсу-Абэ. А вот Ктсу Абэ вполне мог повлиять на решение сына, явно желавшего убить меня после причинённого ему унижения.

Вечером, на третий день, когда я, будучи единственным клиентом лечебницы (не считая всяких залётных гладиаторов, которые то руку ушибут, то рану получат) проводил время во внутреннем дворике, смиренно отсиживаясь на лавке, с привязанной к руке дощёчкой, любуясь засыпающим небосводом, ко мне явился тот, кого я ожидал увидеть меньше всего.

— Добрый вечер, — Катсу-Абэ ворвался в размеренное течение жизни в сопровождении свиты из трёх стражников. Коротким жестом он приказал тем подождать у входа, а сам, тем временем, подошёл прямо ко мне, и, видимо не испытывая никакого страха, присел рядом, предварительно поправив подол своего экстравагантного плаща.