Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

И только оказавшись на родильном столе, я перестала нервничать. Надо мной хлопотали наш главный доктор и ее помощница-акушерка, в «палате» было чисто и светло. Я сосредоточилась на процессе – и, клянусь, он доставлял мне радость… даже несмотря на боль.

Схватки усиливались, и с их приходом я начинала тихонько ойкать. И тогда Фэра показала мне удивительный прием, который наполовину снижал болезненные ощущения при схватках: нужно было давить сложенными пучком пальцами на верхушки бедер. Я была очень благодарна ей за это – никогда бы не подумала, что нечто подобное может помочь.

Мадам Марин была сосредоточена и деловита. Она то и дело осведомлялась о моем самочувствии, и каждый раз я, улыбаясь, отвечала ей, что все отлично.

– У тебя немножко быстрые роды, Люсенька, почти что стремительные… – говорила она, – и воды рано отошли… Но это ничего. Справимся. Переволновалась из-за Катьки, что ли?

– Да… – пролепетала я.

– Да, нехорошо получилось… Ну да ладно. Все идет нормально. Почти в срок… – Она успокаивающе погладила меня по руке.

Вскоре у меня начались потуги. Фэра стояла у изголовья и вытирала пот с моего лба. А мадам Марин, наблюдая за процессом, говорила мне, когда помогать потугам, а когда сдерживать, подсказывала, как дышать.

И вот я услышала писк ребенка… Моего ребенка… Мадам Марин бережно держала на руках маленькое розовое чудо…

– Девочка! – провозгласила она.

Затем передала ребенка Фэре и ощупала мой живот.

– А ну-ка, ну-ка… – изумленно проговорила она. – Да у нас двойня! Плодовитая же ты, однако, Людмила Марковна! Отдохнула немного? Теперь еще чуть потужься… Давай-давай, милая… Еще чуток… Ну вот и все! Мальчик!

И я тихонько засмеялась. От счастья, от переполняющего меня восторга. Все мое тело наполнилось блаженной легкостью. Близнецы – ну надо же! Как это мы умудрились… В нашем племени еще не рождались близнецы…

Через несколько минут, вымытые и завернутые в чистые пеленки, мои малыши лежали рядом со мной по бокам, и я, глядя то на одного, то на другого, плакала – от умиления, от радости. Ничто на свете не могло бы сравниться с этим чувством. Словно вся гармония мира воплотилась во мне в тот момент, когда мои дети появились на свет. И сама собой во мне возникла и устремилась в небеса молитву Богу, милостивому Создателю – я благодарила Его за то, что дал мне испытать это. А ведь я могла бы и никогда не познать материнства, оставаясь феминисткой – там, в нашем мире далекого будущего, наполненного бессмысленной суетой и вкрадчивой ложью…

В этот момент наивысшего согласия с собой я поняла, что весь смысл жизни как раз и заключается в выполнении своего Предназначения. И по-настоящему может быть счастлив лишь тот, кто это осознал…

15 октября 2-го года Миссии. Понедельник. Полдень. Окрестности Большого Дома.

Лейтенант итальянского королевского флота Гвидо Белло, бывший старший механик подводной лодки «Лоренцо Марчелло».

Вот уже две недели мы, два десятка несчастных итальянцев, находимся в плену у так называемого племени Огня. Я помню, как мы были шокированы, узнав, куда именно нас закинула воля разгневавшегося на нас Всемогущего Господа. Примерно сорок тысяч лет до нашей эры – времена ледников, мамонтов и первобытных людей с каменными топорами…

Впрочем, в плен нас взяли отнюдь не дикари. На самом деле племя Огня представляет собой выходцев из разных более-менее цивилизованных времен и народов, густо прослоенных местными аборигенками. Именно аборигенками, потому что местные отцы-основатели, синьор Сергий-старший и синьор Андреа, расчищая место для основания своей колонии, разгромили несколько местных племен. Мужчин новые конквистадоры перебили всех до последнего, а из женщин составили себе огромные гаремы. Для меня только удивительно, почему эти женщины, подвергшиеся самому безобразному принуждению к постели, не протестуют, не восстают, а, напротив, выглядят счастливыми и довольными.

Самих Основателей, за их стремительность, безжалостность и нескрываемую воинственность, мы поначалу приняли за немцев, но они оказались русскими, пришедшими из будущего, отстоящего почти на семьдесят лет тому вперед от нашего времени. То, что для нас тайна за семью печатями (ибо эти события еще не произошли), они читают как открытую книгу. Теперь мы знаем, что дуче привел Италию в тупик, именуемый поражением, монархия в нашей стране пала, а вся наша послевоенная история – это образчик политического хаоса и парламентской чехарды. Меня все это не радует и не печалит, ибо для умного человека такой исход военной авантюры фашистской диктатуры был очевиден. На европейских полях сражений итальянцы не равны никому. Наших горных стрелков в горах Эпира отпинали даже ущербные греки, но самый большой позор итальянская армия претерпела, когда попыталась откусить кусок от уже разгромленной немцами Франции. В итоге дуче все-таки выпросил себе оккупационную зону – но вот именно что выпросил, а не получил в результате героических подвигов итальянских солдат.

И причина этих неудач очевидна. Жирный недоумок Муссолини называет нас, итальянцев, потомками римлян, но стоит свести знакомство с настоящими римскими легионерами времен Цезаря, как становится понятно, что между нами и ими нет почти ничего общего. Сравнение выходит далеко не в нашу пользу. Там, где у нас царят расхлябанность, безалаберность и недоумие, у легионеров господствует культ порядка, дисциплины и коллективной сознательности. Поэтому их легионы шли от победы к победе, а мы без посторонней помощи не могли победить даже заведомо слабых противников. От этого факта многие из нас впали в глубочайшее уныние – как, например деклассированный русскими в рядовые старший лейтенант Раймондо Дамиано.

Кстати, римляне, вторгшиеся сюда примерно за месяц до нас и также побежденные местным ополчением, легко приняли перспективу остаться в этих краях на вечном поселении на положении полноправных граждан, и уже далеко продвинулись по так называемому «пути искупления». Как люди глубоко практичные и целеустремленные, они смирились с невозможностью вернуться в свой мир, где существует Римская Республика, и готовы строить свой Новый Рим на этих холмах под руководством русских вождей. Нам уже доходчиво объяснили, что альтернативой превращению в граждан нарождающегося государства может стать только наша смерть. Рабов тут не держат, а статус военнопленного – явление кратковременное. Чтобы показать самые благоприятные перспективы нашего обращения, нас даже пригласили на местный праздник осеннего равноденствия – именно пригласили, а не привели силой.