Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

Кстати, о духах мертвых. Угнетающая картина разлагающихся тел вызывала во мне мысли о привидениях, которые незримо бродят вокруг этого места… Мистический страх нет-нет да и пробегал вдоль моего позвоночника холодной змейкой – думаю, не один я испытывал подобное. И та мысль, что мы позаботимся и мертвых и отдадим дань их памяти, какими бы они ни были, существенно утешала меня; казалось, сам Господь одобрительно кивает с небес и ласково улыбается, глядя на то, что мы делаем.

Когда сгустились сумерки, синьор Сергий позвал нас на ритуал сожжения тел членов предыдущей команды. Все было вполне благопристойно. Жерди палисада и куски плавника составляли решетку, сложенную в несколько слоев на полу недостроенного пакгауза, поверх них по лестницам через отсутствующую крышу были свалены полуразложившиеся фрагменты мертвых тел, которые удалось собрать, и пришедшие в негодность личные вещи покойных. Трепеща на ветру, горели факелы, отбрасывая на лица живых оранжевые отсветы. Синьор Сергий, как оказалось, при необходимости имел полномочия выполнять обязанности духовного лица, так что он произнес короткую речь-молитву, которую мне перевел молодой синьор Алессандро.

Русский вождь просил Господа снисходительно отнестись к упокоеваемым, потому что они не ведали что творили, были разрознены, слабы духом и не верили в свои силы. Они пришли сюда только для того, чтобы умереть, хотя, будь у них мудрый руководитель, они бы могли достичь многого. Мы скорбим о напрасно потраченных жизнях. Аминь.

Как только синьор Сергий закончил говорить, две его темные жены с факелами в руках подошли к двери пакгауза и подожгли подложенную под дрова растопку. Занявшийся огонь сначала неохотно лизал толстые жерди, и я уже думал, что это предприятие окончится неудачей, но потом пламя поднялось, загудело и дымным ревущим столбом взметнулось к темнеющим небесам, сеющим мелкие капли. Огонь пожирал бренные останки, освобождая души мертвецов и унося их в иную обитель. Мною владело чувство какого-то освобождения и глубокой убежденности, что мы все сделали правильно.

Мы стояли там до тех пор, пока погребальный костер не превратился в груду рдеющих углей, а потом разошлись в молчании и глубоких раздумьях. А ведь мы тоже в похожих условиях под руководством капитано ди корвета Карло Альберто Тепати могли прийти к тому же печальному концу, бесцельно растратить на диком берегу свои ресурсы и бесславно погибнуть… Человек, ставящий свою власть превыше общих интересов, непременно приведет подчиненных ему людей к разорению и гибели. Будь нашим командиром лейтенант Гвидо Белло, все могло бы обернуться иначе, но, к сожалению, бытующие там у нас в будущем порядки не дают таким людям настоящей власти. Думая об этом, я исполнился глубокой благодарности к Создателю, который преподал нам мудрый урок…

Когда все закончилось, и души мертвых покинули это место, улетев в небеса вместе с дымом, мы вернулись к своему временному обиталищу на камбузе «Медузы». А там – тепло и уют, светит лампа, бросают багровые ответы на медный лист почти прогоревшие угли. Шкворчит в котле уже упревшее варево из взятых с собой в дорогу подсоленного свиного мяса, картофеля и овощей, распространяя божественный аромат. И только в этот момент я понимаю, насколько голоден. На свет Божий появляется стопка деревянных походных чашек, которые из просушенной липы точит на токарном станке мастер Валера. Деревянная посуда хороша в походных условиях потому, что она не бьется, как керамическая или стеклянная. А еще, в отличие от металлических, в такие чашки можно накладывать горячее варево и держать их голыми руками, не обжигаясь.

Еда наложена, мы достаем ложки, рассаживаемся на полу вокруг печи и начинаем не спеша ужинать. Для местных сидеть на полу – самое естественное занятие. В эти дикие времена мебель еще не изобретена, и Основатели, говорят, очень долго приучали своих подопечных сидеть на стульях и спать в кровати.

А после ужина приходит время разговоров. Все эти синьоры и синьориты, темные и светлые, прожили среди русских кто год, а кто и более, и теперь они даже между собой разговаривают на языке Основателей. Для них это вопрос престижа: тот, кто не говорит на этом языке, считается в этом обществе неотесанной деревенщиной. Наверное, и мне, раз уж я выхожу в свет из узкого итальянского кружка, подобно лейтенанту Гвидо Белло и некоторым другим, придется посещать занятия для взрослых, которые ведет синьора Ляля, главная жена синьора Сергия. Ведь и в самом деле очень неудобно из-за каждой мелочи звать на помощь молодого синьора Алессандро.

Кстати, о женах. Почти все темные, присутствующие здесь, замужем или уже выбрали себе будущих мужей, а вот светлые из так называемого клана Волка по большей части свободны. Собственно, замужем всего лишь одна из них – это вторая жена молодого синьора Алессандро, по имени Лис, и она тоже находится здесь, и сейчас о чем-то тихо переговаривается со своим супругом. Другие «волчицы» тоже о чем-то шепчутся между собой, при этом поглядывая в мою сторону. Я склоняюсь к молодому синьору Алессандро и по-немецки тихо спрашиваю, а в чем, собственно, дело.

– Понимаете, синьор Раймондо, – ответил тот, – они обсуждают вашу кандидатуру в качестве возможного будущего мужа. Тут так принято – когда претендентки сначала сговариваются между собой, составляя комплот, и только потом подходят к мужчине с предложением руки и сердца, а у того есть право только принять его или отвергнуть. Эти девушки очень разборчивы и их устраивают только статусные высокоранговые женихи – а вы как раз такой. Их смущает только то, что вы пока не владеете русским языком. Очень неудобно иметь мужа, с которым потом придется объясняться через переводчика или на пальцах.

– Вы можете передать им, – говорю я, разглядывая стреляющих в меня глазками красавиц, – что в ближайшее время я постараюсь исправить этот недостаток.

Если бы еще недавно кто-нибудь сказал мне, что я заинтересуюсь дикарками, да еще не в качестве мимолетных постельных подружек (кто из нас, итальянцев, не грешен?), а как потенциальными женами, то я рассмеялся бы этому фантазеру в глаза. Но теперь я придерживаюсь совсем другого мнения. Эти синьориты милы, симпатичны, чистоплотны, а главное, способны родить мне красивых, здоровых и умных детей, чтобы семья Дамиано и в этом мире была многочисленной и влиятельной.

Потом, когда мы все легли спать, оставив только одну дежурную следить за огнем, мне приснился сон, что я, уже старый седоволосый морской волк (ведь даже они иногда умирают в собственной постели), сижу в окружении множества жен, детей, невесток, зятьев и внуков, в большом доме, почти дворце. Я – один из патриархов-прародителей нового народа, пышно расцветшего под этими первозданными небесами.