Константин Нивх - Чужой среди своих

Режим дня у меня сложился следующий: подъём в шесть утра, тренировка до девяти, завтрак, заготовка дров до обеда, зубрёжка гимназического курса, ужин с последующей мелочёвкой по хозяйству и после вечернего перекуса последняя тренировка.

Чем живёт бабка Агафья я сразу не понял. К ней часто приходили люди и она с ними о чём — то перешёптывалась. В дом никого не пускала. Несколько раз замечал, как она выносила какие — то пакетики и склянки с непонятным содержимым. Как оказалось бабка подрабатывала местной травницей. Днём гости и соседи бессовестно глазели, как я вожусь с топляком и с явным неодобрением наблюдали за моими рейдами на реку. Погода стояла отличная: апрельское солнышко днём уже заметно припекало, так что помимо накачки мышц удалось даже немного подзагореть.

Дней через пять после заселения меня перехватила местная гопота. Я уже возвращался с утренней тренировки, как на тропинке образовались три увальня.

— Каво мы видим!.. — развёл руки тот, что покрупней. — Парни, а вот наш новый сосед!

— Чего надо? — не стал я церемониться.

— Ваньша! Колян! — не унимался жирдяй. — А нас кажись не уважают! Не обзнакомился, правил наших не блюдёт.

Местные качки года на два — три постарше меня, да и своей массой каждый из них раза в полтора солиднее будут. Не блещущие разумом морды лыбились в преддверии очередной потасовки.

— Слушай сюда, пацан! — жирдяй ткнул в меня пальцем. — С тебя червонец!

— С какой это радости? — ухмыльнулся я.

— Не понял! За твою же безопасность беспокоимся. Живёшь на окраине, люди здесь разные ходют, могут и ненароком пришибить ежели чо.

Понятно, что эта троица сама не отстанет, а потому лишние разговоры абсолютно ни к чему. Резкое ускорение, классическая двойка и жирдяй теряет равновесие, уворачиваюсь от удара слева и провожу подсечку подоспевшему Ваньше. Тот не удержался и завалился на главу компании. В руках Коляна сверкнул нож, выкидываю ему навстречу щуп и одновременно ударом в затылок успокаиваю, пытающегося подняться Ваньшу. Ещё мгновение и рядом валится Колян. Куча тел зашевелилась и из — под неё попытался вылезти жирдяй. Удар ногой в голову успокоил и его. Вроде бы всё…

Быстро пробежался по карманам. Какие — то бедные пошли нынче гопники, всего — то полтора червонца мелочью наскреблось. Ножи оказались дешёвой поделкой и кроме как открывать консервные банки ни на что другое не годились. Весь этот металлический хлам разбросал по сторонам. К этому времени стали приходить в себя местные сторонники разбоя.

— Два раза говорить не буду, — ткнул ногой жирдяя. — Мне лишние проблемы не нужны — я не трогаю вас, вы не трогаете меня. Понятно?

— Да, кто ты такой? — попытался встать Колян и нарвался на прямой в челюсть.

— Не правильный ответ! — резюмировал я. — В следующий раз кто — то из вас обязательно сдохнет. На этот раз понятно выразился!?

Жирдяй затравленно дёрнул головой, а Ваньша, похоже, так толком и не пришёл в себя и до него с трудом доходило, что вообще происходит вокруг. На этом, собственно, и разошлись.

В очередной раз распиливая бревно топляка услышал, как на другом конце улицы заголосили бабы. Через пару минут у калитки появилась пара ребят лет десяти и что — то наперебой пытались объяснить тётке Агафье. Та долго слушать не стала и вместе с пацанятами кинулась на крики. Спустя некоторое время вопли утихли, а у наших ворот образовалась целая процессия с тёткой во главе.

— Заноси в сарай, — два заросших бородатых мужика неопределённого возраста несли чьё — то тело, завёрнутое в покрывала.

За ними семенили три зарёванные женщины, непрестанно теребя мокрые от слёз кончики своих платков. Похоже, плохи дела у кого — то. Тётка Агафья по пустякам к себе не пускает. Накинул на себя рубаху и направился вслед за народом. Женщины остановились у входа, а мужики занесли тело во внутрь сарая, там у стены что — то навроде длинного стола, наверняка на него пострадавшего и положат.

— Чего тебе? — грозно окликнула тётка Агафья, как только я появился на пороге.

— Помочь хотел.

Та подозрительно покосилась сначала на меня, а потом на мужиков.

— Хорошо оставайся, а вы выходите, — ткнула она пальцем на дверь.

— Что случилось — то? — поинтересовался я, наблюдая как тётка осторожно распахивает покрывала.

— Да Светка — егоза своей свекрови под руку попалась, а у той кастрюля с кипятком. Вот сам полюбуйся.

Пол лица практически не было. Вместо кожи болтались какие — то обварившиеся лоскуты, кожа на ухе практически слезла. Волосы держались на честном слове и казалось задень их, они и слезут вместе со скальпом. Правого глаза не видно, боюсь его уже нет. Кожа на плече и ниже также красная от ожогов, но выглядит уже не так жутко.

— Не жилец, — подвела итог бабка Агафья. — Я, конечно, попробую, но здесь не травки нужны, а маг — лекарь.

Сомнений помогать или нет не было, да и случай подвернулся будто специально, чтобы проверить в действии доставшийся мне трофей — перстень со «Средним лечебным плетением». Обычно я его носил на груди, нацепив на цепочку — уж очень перстенёк приметный, на руке трудно его не заметить. Больная между тем на подавала признаков жизни, но я отчётливо видел, что она ещё жива, хотя действительно — осталось ей совсем немного.

— Держи её за ноги, — скомандовал я.

Бабка Агафья вначале опешила от такого тона, но зло зыркнув в мою сторону, всё же выполнила просьбу. Осторожно фиксирую плечи и активирую лечебное плетение. Светку — егозу заметно тряхнуло.

— И чего скрывал? — подошла насупившаяся бабка Агафья.

— Так не спрашивал никто, — пожал я плечами. — Да и народ не очень — то к одарённым…

— Это да, — согласилась она. — Что делать — то будем? Вижу, что теперь помирать она точно не собирается.

Едва слышное прерывистое дыхание больной постепенно перешло в ровное и глубокое. Обожжённые места буквально на глазах покрывались коростой.

— В дом бы её, ведь замёрзнет же. Полежит денька два, а там уже сама встанет. Что же касаемо лечения, то разок — другой мне ещё придётся помочь. Вот только не хочется, чтобы про то прознали. Прикроешь?

— И чего вам молодым не сидится на месте, — бабка Агафья тяжело вздохнула и покачала головой.

Не знаю, чего она там себе понапридумывала, но по взгляду понял — не сдаст.

— Эй, где вы там, окаянные? — гаркнула она в открытую дверь. — Заносите девку в дом.

Ближе к вечеру заглянул проверить больную.

— Как она? — поинтересовался я, присаживаясь за стол.

— Уже пришла в себя, говорить я ей запретила, чтобы на лице не разошлось что, — бабка Агафья налила мне чай. — С ней её тётка, я их в детской пристроила.

— Мне бы посмотреть её.