Константин Нивх - Чужой среди своих

— Сейчас организую, — кивнула она и крикнула в глубину дома. — Марфа, ты бы сходила к своим, а я пока Светланой займусь.

Из детской выскочила какая — то тётка угрюмого вида и молча вышла из дома, напоследок поклонившись бабке Агафье. М — да… застращала бабка народ — то, те почитай на каждом шагу ей своё уважение выказывают.

Светка — егоза действительно была в сознании и с напряжённым любопытством поглядывала на меня одним глазом. Второй заплыл и покрылся коростой, но я отчётливо видел, что от него что — то всё же осталось и сейчас он активно восстанавливается. В принципе моего вмешательства не требовалось, лечебное плетение ещё работало, но чтобы ускорить процесс регенерации тканей зарядил её своей энергией жизни.

— Ты особо не переживай, — попытался я её успокоить. — Полежишь ещё денёк, а там и на ноги встанешь. Насчёт шрамов не беспокойся, от них и следа не останется. Глаз у тебя уцелел, а волосы остались на месте, единственное, что могут поседеть, но со временем пройдёт и это. А теперь отдыхай и постарайся заснуть. Помни — сон лучшее лекарство!

— Какую цену с них требовать? — кивнула на Светлану бабка Агафья.

— А я почём знаю? Лечишь ты, тебе и цену назначать, — и уже обернувшись к пациентке. — Ты поняла кто тебя лечит?

Та лишь утвердительно моргнула единственным глазом.

Утром я заскочил снова и активировал очередное лечение плетение. Надо сказать, что для полной зарядки накопителя артефакта требовался почти весь суточный запас энергии, вырабатываемый моим источником. С учётом вечерней подпитки на полную зарядку энергии не хватало и мне пришлось подзаряжать артефакт от браслетов — накопителей. Браслеты отца и матери я снял и убрал подальше как память о них. Сейчас я пользуюсь накопителями доставшиеся мне от магов — ликвидаторов — они и по ёмкости гораздо солиднее будут, и выглядят более стильно (монолитный чёрно — матовый корпус, похож на наши фитнес — браслеты), потому как сделаны по индивидуальному заказу родовым артефактором Потоцких.

На этот раз Светлана выглядела гораздо веселее и даже попыталась что — то сказать, но я её притормозил.

— Наговоришься ещё, а сейчас лучше немного потерпеть.

Новая кожа под ожогами только формируется и любая работа лицевых мышц способна порвать её. Активизировал лечебное плетение. Реакция Светланы на этот раз была не столь явственна. Я заметил, что плетение срабатывает по принципу дефибриллятора, по крайней мере так это выглядит со стороны и чем хуже состояние больного, тем сильнее «разряд».

Через день — другой я планировал побывать в Москве — пора позаботиться о жилье, да и заявление о сдачи экзаменов необходимо пристроить в какой — нибудь гимназии. Моя пациентка оказалась на редкость шебутной и уже к обеду встала на ноги. Бабка Агафья быстро её приструнила и домой она отправилась только после моего вечернего осмотра. Тётка — сиделка к тому времени её уже приодела. Вид, конечно, у Светланы был не ахти, но та не стушевалась и обожжённую часть лица прикрыла платком. М — да… а девица — то оказалась симпатяжкой: возрастом она немного постарше меня будет, росточком мне по подбородок; не скажу, что совсем уж тростиночка, но близка к этому; густая чёрная коса чуть ниже лопаток, ну и выпуклости, где надо присутствуют. В общем, подкинул я ей немного энергии жизни и сразу же на тренировку — лишнюю дурь из головы выбивать.

Ближе к обеду следующего дня собрал вещички, предупредил бабку Агафью, что дня два — три меня не будет и укатил на вокзал. По Москве пришлось помотаться, прежде чем определился с местом будущего проживания. Остановился в Сокольниках, там и воздух посвежее, и парк опять же, где можно саблей помахать, не привлекая при этом к себе особого внимания. У самого леса расположился дачный посёлок и ближе к лету здесь начинают сдавать комнаты. Можно остановиться и сейчас, но в апреле здесь ещё слишком прохладно и сыро.

Гимназию выбрал на другом конце Москвы, на Большой Якиманке. Далековато, конечно, но я исходил из соображений безопасности и этот вариант был близок к оптимальному. Не откладывая дело в долгий ящик, подписал все необходимые документы и оплатил проведение экзаменов — почти двести рублей содрали крохоборы!

В Муром вернулся ближе к вечеру. Бабка Агафья бегала по двору и покрикивала на знакомых мужиков, меняющих кровлю.

— Чего расселись, охламоны!? Не ровен час, дождик зарядит, а у меня пол крыши нет! — и уже заметив меня продолжила. — Вовремя ты явился, складывай свои вещички в дом и давай мужикам подсоби, а то они до темноты точно не управятся.

М — да… настоящая гром — баба! Ни здрасте тебе, ни как дела… Пришлось подсобить. Толку от меня правда было мало, но свою часть работы (принеси — подай, пшёл вон отсюдова — не мешай людям работать) выполнил с честью. На вечернем перекусе бабка поделилась:

— Брать — то с них особо нечего, вот я и приспособила мужиков крышу подлатать. Обещались валежника ещё подвезти, а то ты почитай уже всё во дворе попилил, да огород на днях вспашут.

Во даёт бабка! Ей бы налоги собирать! Как бы теперь семейство егозы в вечное рабство не попало! А поздним вечером меня ожидал сюрприз. Я уже собирался лечь спать, как услышал, как кто — то со двора осторожно скребётся по стеклу. Открываю дверь и мимо меня в дом юркнула тень. Оборачиваюсь, передо мной, укутанная с ног до головы в тёмной накидке Светлана. Лицо чистое, только кожа на месте ожогов заметно белее. Её взгляд будто впился в меня, а глаза выразительно засверкали. Чувствую, что ещё немного и я того… На ночь глядя к одиноким парням просто так в гости не ходят…

— Не желаешь посмотреть на свою работу? — елейным голоском поинтересовалась Светлана.

Она ещё спрашивает! Давно уже желаю! Накидка тут же соскользнула и Светлана осталась в одной прозрачной ночнушке. В голове что — то ухнуло и очнулся я уже в кровати, с довольно глупой улыбкой на лице и крепко прижимающейся ко мне Светкой.

— Горячий ты больно, — шептала она мне на ухо, — как бы не сгореть, а ежели влюблюсь, что тогда?

— Так говорят, что ты уже вроде как замужем… — буркнул я.

— Вот, вот, — недовольно стукнула кулачком по моей груди Светлана, — как в той поговорке: и муж есть, да только бабой толком стать не могу.

— А что не так?

— Да сманил заезжий купчина муженька моего длинной деньгой, тот и подался с ним. Говорит, вернусь с приработком, так и дом сразу поставим, вот тогда и заживём. А я же не железная, даже скотина и та на ласку охочая.

— Тёток — бабок своих не боишься?

— А чего бояться — то или они молодыми не были? Покричат для вида, да и угомонятся. Мой — то поди себя тоже не обижает. А нашепчет ему кто, так сам виноват — нечего жену молодую одну надолго оставлять!