Андрэ Нортон - Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Рука моя поднялась против воли, которую я напрягал так же, как минуту назад, чтобы стать человеком. И еще я приказывал руке выпустить рукоять меча — пусть он вновь упадет в эту вековечную пыль.

Я боролся так же яростно, как Магус, и все же сделал шаг вперед, а за ним и второй. Мой меч протянулся к белой фигуре Айлинн.

Нет! Я замер, покачнулся. Пусть я до конца дней останусь зверем! Только не это! Пусть Урсилла порвет меня своими чарами и всеми таящимися здесь страхами. Пусть убьет мое тело — убьет даже то главное, что живет в этом теле. Только не это !

Меня шатало взад-вперед, острие меча колебалось, уступая то моей воле, то воле Урсиллы.

— Беги! — выкрикнул я, и эхо ответило моему крику: «Беги…ги…ги».

Но Айлинн осталась на месте. Ее глаза не отпускали моего взгляда. Я не мог понять, почему она не бежит. Или Урсилла и ее сковала заклятием, как Магуса и его бабушку?

— Убей! — пронзил меня голос Урсиллы.

Я ощутил гнев в ее голосе.

Я собрал остатки воли — и держался.

И тогда…

Тело мое охватила неслыханная боль. Я завопил.

Урсилла держала пояс над огнем курильницы, скармливала его пламени. Языки огня лизали мех и кожу, и огонь пожирал мое тело.

— Убей! — крикнула она. — Убей или умри в муках!

Она была близка к победе. Корчась от пожиравшей тело и разум боли, я терял сосредоточенность воли. Но пока мог — я держался.

Сквозь красную пелену боли я видел, как Айлинн поднимает ко мне цветочный жезл. На одно-два мгновения боль отступила. Но ненадолго. Пламя, облизывая поднесенный Урсиллой пояс, снова охватило меня.

Но и сквозь боль я видел, как пояс извивается в руках Урсиллы, словно живое существо рвалось на свободу. Сильным рывком он вырвался из ее пальцев и пролетел по воздуху. Ему навстречу взметнулась рука, поймала.

Я стоял, задыхаясь после пытки. Мой пояс лежал в руках той, кого Айлинн назвала Гиллан, Зеленой ведьмой. Рядом с ней снежный кот припал к земле, глаза сверкали, отражая огонь курильницы. Урсилла пошатывалась. Рывок не только встряхнул ее тело, но и пошатнул власть над призванной ею Силой.

Первым делом она, не веря своим глазам, уставилась на пустую руку, потом медленно подняла голову к двоим, стоявшим за кругом сидящих фигур. Ни тени, ни темнота не скрывали их. Быть может, свет, открывавший их нашим глазам, как и тот, что освещал круг изваяний, был рожден Силой.

Я видел, как изменилась в лице Урсилла. Годы не смяли кожи на ее костях, а эти несколько мгновений страшно состарили лицо, превратили в повязанный платком череп.

— Кто… вы?.. — Слова скрежетали заржавленным металлом. Казалось, она произносит их против воли.

— Те, кого ты звала, — ответила Зеленая колдунья. — Или ты, Мудрая, думала, что можешь призвать одного из рода, чтобы другие не пришли следом?

— Из рода! — Урсилла уже оправилась от удара. Она запрокинула голову, и воздух разорвало сухое хихиканье. — Ты называешь ее… — она ткнула пальцем в Айлинн, — родной? Ошибаешься, женщина! Она не твоей крови. Ни ты, ни твой косматый супруг не имеют к ней отношения. Хочешь знать, какое дитя ты выносила, — взгляни на этого дурня!

Теперь ее палец указал на меня.

— Слышали, — без удивления отозвалась Гиллан. — Ты говорила не таясь, а у нас есть уши. Сын… — Она через плечо Урсиллы взглянула прямо на меня. — Возьми свое!

Я поймал брошенный ею пояс. Он лег мне в руку так же легко, как недавно — в ее ладонь. Я поспешил застегнуть на себе опаленную полоску кожи, но, лаская ее пальцами, не нашел следов огня.

Урсилла зарычала, как зверь. Вскинула руки, будто отражая атаку. Но я уже защелкнул яргоновую пряжку. И меч был в моих руках. А смотрел я на Айлинн. Как она перенесет открытие давней правды? Она, бывшая одним целым с Гиллан и Херрелом…

Но она и сейчас была с ними! Стоило взглянуть на нее, чтобы ощутить объединявшую их силу. Пусть она не была их дочерью по крови, но воистину оставалась дочерью их ума и сердца. Она не выказала удивления, осталась безмятежной. Такую безмятежность рождает уверенность в том, кто ты есть и что ты есть.

— Неужели ты, Мудрая, — спросила Гиллан, — вообразила, что можно пройти через храм истины — Храм Нив, не узнав скрытого колдовством? Она — наше дитя волей тех, чье величие нам не охватить…

Я смотрел на них — на Зеленую колдунью, на свою мать, на оборотня-отца и на Айлинн, дитя их выбора, — и понимал, как справедлив был этот выбор. Во мне разрастался холод одиночества. Не страха, а отверженности, памятной мне с детства, но лишь теперь обретшей смысл и полноту.

Я не был наследником Кар До Прона. Магус получит то, чего добивался. Не стану я теперь, когда открылась истина, и орудием в руках Урсиллы. Я отрезан от всех и одинок.

Нельзя мне было так уходить в себя. Потому что Урсилла перешла в нападение. Ее жезл полыхнул, указав на Айлинн. Из огня донесся крик девушки.

И тогда я прыгнул в огонь, и его жгучие языки обвили мое тело. Прыжок донес меня до Айлинн.

Я выбросил левую руку, чтобы вытолкнуть ее из пляшущего пламени.

Мы стояли в огненном кругу, и этот огонь горел не оранжевым и не красным, а более глубоким и смертоносным цветом — пурпуром Тени. Отступать нам было некуда, потому что за нами вздымались стеной колени сидящего изваяния, а стена пурпурного пламени подбиралась все ближе.

Лунная колдунья прижала свой посох к груди. Она не размыкала губ, но я ощущал ритм заклинания во всем ее теле. И пытался сделать для нее то, что она делала для меня, — передать ей свою Силу. А потом я, выронив второпях бесполезный меч, подхватил ее тонкий стан, чтобы забросить на колени изваяния. Там, над огнем, для нее было место. Может быть, Гиллан с Херрелом успеют что-нибудь сделать, прежде чем вызванный Урсиллой ужас дотянется до девушки.

Сквозь смыкающуюся, подступающую лавину огня я видел остальных. Урсилла в лихорадочной спешке выводила концом жезла круг, охватывавший ее и курильницу. Она сорвала что-то с груди, бросила в каменную чашу. Новые клубы дыма скрыли Мудрую. Но ее пение я еще слышал — шипящие, тягучие звуки, пробуждавшие неведомые чары этого места. А потом из дыма послышался пронзительный звук костяного свистка — отчаянный призыв.

— Кетан, вверх! — Это кричала Айлинн. Она свернулась в своем странном укрытии и оттуда протягивала мне руку. Но рядом с ней не было места. А смрад пурпурного пламени спирал дыхание, и я давился, кашлял, словно все зло мира изливалось из этого гнусного тумана. — Наверх!

Пальцы Айлинн впились мне в плечо. Ногти расцарапали кожу. Я ощутил и силу ее воли, притягивающую, как тянули чары Урсиллы — сначала к Айлинн, потом обратно в пещеру.