Владимир Панин - Карельский блицкриг [litres]

Те, кому было положено следить за действиями командарма и командующего войсками фронта, исправно снабжали товарища Сталина достоверной информацией. О несоответствии реальных фактов и сути победных донесений было гневно сказано командарму Мерецкову во время телефонного разговора командующего с Москвой.

И ему и Яковлеву было сделано строгое внушение о недопустимости откровенного вранья, но никаких репрессивных мер, вопреки ожиданиям провинившихся военных, принято не было. Командующему и командарму было поставлено на вид столь неподобающее поведение для советских военачальников и предложено искоренить это явление как вид.

Никаких изменений в ранее предложенный план действий внесено не было. Москва верила своим полководцам, и наступление продолжилось.

Столкнувшись с серьезными трудностями на кексгольмском направлении при форсировании реки Быстрой, командарм 7-й армии решил вернуться к изначальному варианту, где направлением главного удара был Выборг. Сделано это было с легкостью и непринужденностью, столь присущей высокому командованию того времени, когда приказы отдавались без должной проработки, одним взмахом пера. Без учета специфики местных условий, максимально осложняя и без того непростое положение на дорогах.

С отдачей командармом приказа о переносе главного удара, все оплаченные большой кровью плацдармы на реке Быстрой становились второстепенными направлениями, и вместо продолжения наступления войска получили приказ перейти к обороне. Все ранее выделенные силы перенаправлялись на Выборг, что совершенно не устраивало комкора Грендаля, командовавшего войсками этого направления.

В телефонном разговоре с командующим Владимир Давыдович сумел убедить Всеволода Федоровича, что мощный огневой кулак сможет быстро прорвать финскую оборону. Уверенность комкора в словах смогла убедить командарма дать свое согласие на продолжение наступления с плацдарма под Тайпале.

Ранее составленный Мерецковым план боевых действий оглушительно трещал по всем швам, и чтобы сохранить перед Москвой и командующим округа лицо, командарм пошел на это.

Для взлома обороны противника комкору передали несколько гаубичных полков и дивизионов, увеличили число пехотных полков, и из ранее обещанных сил оставили танковую бригаду в составе 58 танков вместе с танковым огнеметным батальоном. Этого, по мнению сторон, должно было хватить для разгрома левого фланга финских войск на Карельском перешейке под командованием генерала Эстермана.

Комкор Грендаль не был выдвиженцем времен Гражданской войны, как не был в числе тех, кому дорогу наверх открыли чистки 1937 года. Выпускник Михайловского артиллерийского училища, он имел опыт Первой мировой войны, и его было трудно заподозрить в невежестве и некомпетентности, что очень часто встречалось среди командиров предвоенной эпохи.

Можно было ожидать, что получив карт-бланш, он сделает все так, как было нужно по военной науке. Но, к огромному сожалению, комкор наступил на те же грабли, что и его менее ученые и опытные соратники по РККА.

Полноценной подготовки штурма вражеской обороны проведено не было. В угоду полностью обанкротившемуся плану ведения войны войска были брошены на штурм финских позиций, что называется, с ходу. Вновь не была проведена ни инженерная, ни артиллерийская разведка. Не было данных воздушной и наземной разведки, равно как не были отработаны взаимодействия танков и пехоты в местных условиях.

Это на летних учениях, на просторах Украины или Белоруссии, солдаты уверенно бежали вслед быстроходным «тэшкам» и «бэтэшкам». Здесь, на занесенном снегом Карельском перешейке, все было совсем по-другому. Здесь за каждую ошибку, за опыт войны, людям, совершенно не знавшим условий местной природы и климата, приходилось платить слишком высокую цену.

Высокое начальство торопило Грендаля, и комкор не смог найти мужества противостоять этому давлению. Последствия торопливости и неряшливости в подготовке штурма вражеских укреплений не замедлили сказаться. При отсутствии точных данных о положении опорных пунктов сопротивления противника, более половины огневого удара дивизионных гаубиц пришлось по пустому месту, а те снаряды, что упали на финские доты и прочие оборонительные сооружения, не причинили им практически никакого вреда. Сокрушить и заставить молчать бетонные укрепления могли орудия корпусной артиллерии, которая за все время штурма так и не смогла прибыть к месту боя. Уж слишком плотные были «пробки» и заторы на военных дорогах того времени.

В равной степени это можно было сказать и про стрелковые полки, что были выделены на бумаге, но прибывали к Грендалю в час по чайной ложке. Вместе с боеприпасами и прочим военным имуществом, так необходимым для штурма, но так и не полученным в назначенные сроки.

Рота старшего лейтенанта Любавина входила в состав тех сил, что должны были первыми пойти на штурм главной линии обороны финнов. После трехчасовой артиллерийской подготовки его пехотинцы оставили свои окопы и бросились в атаку вместе с танкистами.

Поначалу все было хорошо. Солдаты бежали легко и уверенно, стараясь не отстать от взвода Т-26, пока по ним не ударили финны. Огненный вал, состоявший из мин и снарядов вперемешку с пулеметными и автоматными очередями, был такой силы, что пехотинцы моментально упали, и дальше танки пошли в гордом одиночестве.

«Да откуда же они стреляли?! Что их там так много?!» – пронеслось в головах у прижатых к земле огнем людей. Уж слишком впечатляющая картина открылась у них перед глазами, наводя страх и оторопь на распластавшихся на снегу пехотинцев.

С большим трудом, после того как лишившиеся поддержки пехоты танки вернулись назад и своей броней стали прикрывать стрелков от вражеских пуль, атака продолжилась. Медленно, неся неоправданные потери, пехотинцы смогли продвинуться вперед до противотанкового рва, за которым располагались вражеские траншеи и блиндажи.

Количество неподавленных огневых точек противника было таково, что вражеский ров длиной в три и глубиной в два метра для измученной пехоты был подлинным спасением от губительного огня противника. И пусть количество пулеметов у финнов было не таким большим, как казалось. И пусть танкисты пытались самоотверженно подавить огонь вражеских огневых точек, а огнеметные танки выпускали по окопам врага свои смертоносные струи, заставить стрелков продолжить наступление было невозможно. Слишком густы были залпы свистевшей над их головами шрапнели и слишком часто падали на пехотинцев мины.

Застывшие на краю рва танки были прекрасной целью для противотанковых пушек, которые поспешили испробовать крепость их брони своими снарядами. И извечная борьба «брони и снаряда» завершилась не в пользу брони. Один за другим легкие «тэшки» и «бэтэшки» стали вспыхивать от вражеских снарядов или выходить из строя.