Александр Харников - Между львом и лилией [litres]

Хас спинным мозгом чувствовал, что настало время поговорить начистоту с группой. Парни держались, не роптали, и все команды выполняли беспрекословно. Но бесконечно так продолжаться не могло. Значит, надо созвать большой военный совет. И желательно было не откладывать это мероприятие. Бог знает, как будут складываться ближайшие события.

Вчера вечером он уже успел посидеть с Рустамом и Леней, пытаясь совместными усилиями восстановить историческую хронологию событий, которые происходили в Северной Америке в этот период. Сейчас было решено привлечь к этому всю группу. Особо продвинутых специалистов по североамериканским индейцам среди его бойцов не было, но мало ли кто там что в детстве читал из авторов, которые рассказывали об этих краях и об этих временах.

Хас скосил глаза и посмотрел, кто из офицеров находится поблизости от него. Рядом сидел Мага, который был очень похож на одного из латиноамериканских певцов, по которому роняли слезы миллионы девчонок по всему миру, и который, применительно к нынешним реалиям, очень сильно смахивал на индейца. Лишь короткая стрижка и борода отличали его от местного коренного населения. Хас иронично называл Магу «самым красивым офицером стройотряда», но Мага не обижался на эти подначки.

– Чи-чи, – позвал Хас. Мага тут же обернулся и принял охотничью стойку, – через полчаса большой сбор группы. Оповести.

– Принял, – ответил Мага, отложил в сторону автомат, который протирал, легко поднялся на ноги и начал обходить офицеров…

Совет группы продлился около трех часов. Началось все с доклада спикера (Хаса), затем заслушали членов президиума (Леню и Руса), потом начали высказываться остальные. На этом первая часть марлезонского балета закончилась.

Группа достала джетбойлы, вскипятила кофе, и после четвертьчасового перерыва начались прения сторон. Особой паники или растерянности ни у кого не было. Семейные, естественно, грустили по семьям, которые остались в далеком будущем, и гадали, что и как будет с ними в том, пропавшем за Туманом, мире.

Обсуждались и различные варианты действий в мире этом. Иногда спор затягивался, и спорщики убеждали друг друга до хрипоты. Но Хас успокаивал оппонентов и все переводил на шутки и подколки. Наконец, группа выдохлась, и решено было закончить и вторую часть марлезонского балета, а после очередного кофепития и перекура собраться и огласить приговор. В итоге большинством голосов решили:

Первое – индейцев не бросать. При наличии их желания, забрать с собой, а при отсутствии такового – постараться обеспечить им более или менее спокойные условия для проживания (главным образом путем уменьшения поголовья англичан в округе).

Впрочем, Леня совершенно справедливо заметил, что после истории с группой Скрэнтона весьма вероятна силовая акция со стороны Брэддока либо сопровождавших его колонистов, и что произойдет это, скорее всего, не позднее чем через неделю. Так что нужно будет подготовить этим гостям достаточно «теплый» прием.

Кроме того, заказ на истребление сасквеханноков Скрэнтон получил от некой группы немцев в селении Монокаси. Следовательно, с этой группой желательно было бы «разобраться по существу», причем в относительно сжатые сроки.

Второе – попытаться пробраться в Россию. Для этого выйти на французов, предложить им выгодный контракт, заработать необходимую сумму в конвертируемой здесь валюте и нанять корабль, идущий в один из российских или как минимум в один из европейских портов.

Третье – в России постараться выйти на военно-политическое руководство империи (царицу Елизавету Петровну или кого-нибудь из ее ближнего окружения) и попытаться достойно устроиться на родине.

Все остальные проблемы решено было решать по мере их поступления.

После окончания совета Хас тормознул Рустама и тихо спросил его:

– Встанешь со мной на намаз?

Рус немного подумал и согласно кивнул.

– Тогда позови Салавата и Ирокеза. Встанем и прочитаем.

Через некоторое время подошли Мага и Наиль с пенками в руках. Хас по компасу отмерил направление на восток, после чего все совершили малый гусль (малое омовение), сняли обувь, встали на пенки, Хас впереди, а остальные в шеренгу позади него. Хас начал читать «Аль-Фатиху»(64-я сура Корана, открывающая намаз):

Бисмил-Ляяхир Рахмаанир Рахиим. Аль-хамду лилляяхи Раббиль-‘аалямиин. Ар-Рахмаанир Рахиим. Мяяликияумид-диин. Ийяякяна’будуваийяякянаста’иин. Ихдинассырааталь-мустакыим. Сыраатол-лязийнаан’амта ‘аляйхим, гайриль-магдууби ‘аляйхимва ляд-дооллиин. Амин.

Наверное, впервые в этих диких краях под покровом огромных сосен, тсуг и лиственниц прозвучали слова мусульманской молитвы, появившейся много веков назад среди пальм и песков Счастливой Аравии. Спутники Хаса повторяли эти слова вслед за ним.

Совершив пять ракатов [61], Хас прочитал ташаххуд и такбир, а потом каждый прочитал дуа [62] Дуа – молитва к Аллаху, которую каждый читает в зависимости от того, о чем просит Всевышнего. . Закончив намаз, все обнялись, пожали друг другу руки, и пошли к месту ночевки группы…

14 июня 1755 года. Долина реки Сасквеханны. Джонатан Оделл, разочаровавшийся

Весь вчерашний день мы провели в индейской деревне – нас с Томми поочередно осматривали – то доктор «пятнистых» со смешным прозвищем Дарт, то женщина с именем, которое я не смогу выговорить, но чье имя Вильсон перевел как «Серая цапля». Именно под ее руководством мой друг и получил ожоги и колющие раны, но почему-то именно она неожиданно потребовала его помиловать, а потом трепетно заботилась о его выздоровлении. А странные русские то и дело вели с нами беседы, пару раз даже попытались уговорить нас остаться с ними, но я каждый раз отказывался, ведь для меня присяга – не пустой звук. Я сказал их главному:

– Спасибо, мистер Хас, но я офицер армии его величества, и мое место в отряде, к которому приписан.

Томми, кивнув, добавил:

– Мистер Хас, вы меня простите, но мистер Оделл никогда не найдет дороги до своих без меня. Но я клянусь честью, что не сделаю ничего, чтобы навредить жителям этой деревни либо вашим друзьям.

Я склонил голову и добавил:

– Присоединяюсь к обещанию моего друга.

– Ну что ж, – пожал плечами Хас. – Как у нас говорят, вольному – воля. А когда вы собираетесь уходить?

Томми чуть поклонился и ответил:

– Думаю, завтра с раннего утра я буду более или менее в порядке. Так что на рассвете и выйдем.

– Хорошо, – кивнул «пятнистый». – Тогда я распоряжусь, чтобы вам дали с собой мази для ваших ран. Ну и немного еды и воды.

Как только наш собеседник вышел из палатки, куда нас поместили, я с грустью подытожил:

– Все-таки эти индейцы – звери. Недалеко они ушли от животных…