Игорь Валериев - Контртеррор [litres]

В целом, с военной точки зрения, наиболее предпочтительна при динамичном штурме тактика «массированной атаки», когда для приобретения контроля над объектом в него врывается как можно больше штурмующих, подавляя огнем обороняющихся. Но для полицейских операций четыре человека оказались оптимальным вариантом, поскольку большее количество штурмующих в одной комнате создавало помехи для самих себя. Ромка же сегодня лично возглавлял четверку захвата, так как это была наша первая боевая операция. Сам бы пошел, но уже по должности и званию не положено.

Вторя моим мыслям, в одном из окон помещений, арендуемых стоматологом-революционеркой, полыхнула вспышка, а потом докатился приглушенный грохот. Я распахнул окно и прислушался. Буквально секунд через десять раздались четыре выстрела, потом взрыв гранаты и тишина. «Кучер», прислонив к стене ручку кувалды, достал из кармана револьвер и прошел внутрь. Через полминуты он вышел и показал знак «Ок».

Я в сопровождении еще одной четверки бойцов покинул квартиру и через имеющуюся в доме арку вышел к месту операции. Пара прохожих, увидев нас, резко развернулись и быстро, чуть ли не бегом направились туда, откуда только что пришли.

Проводив их глазами, усмехнулся про себя: «Видать, напугались вида моих казаков. Но далеко всё равно не уйдут. Люди Зубатова перекрыли все подходы к дому, так что задержат и опросят эту парочку».

Войдя в комнату, где всё еще плавал запах взорванных гранат, осмотрелся. Все упомянутые Каляевым лица стояли на коленях со скованными наручниками руками за спиной.

Увидев меня, единственного без маски, женщины начали возмущаться непозволительным поведением в их отношении, но я, не обращая на них внимания, подошел к Селивёрстову, который снимал с одного из казаков бронежилет.

– Что случилось, Лис? – поинтересовался я.

– Да Жила две пули в грудь словил.

– Да не думал я, что баба выстрелит, – пробасил казак из группы захвата с фамилией Жилин.

– Жила, Жила… Я сколько раз говорил на тренировках, что у террориста нет пола и возраста, увидел оружие – бей на поражение. Не важно, кто это, мужчина, женщина, ребенок, – я склонился к нему ближе, разглядев две дырки в ткани бронежилета. – На ладонь бы выше, и ты был трупом, Жила! Надеюсь, больше такой промашки не допустишь. Всё понял?!

– Так точно, ваше высокоблагородие! Не допущу! – казак хотел подняться, но я его остановил, осторожно положив ладонь на его плечо, чтобы не потревожить ушибы от пойманных бронежилетом пуль.

– Господин полковник учит своих подчиненных стрелять в женщин и детей? – с презрительной усмешкой подал голос Гершуни.

– Георгий Андреевич и остальные задержанные, чтобы между нами не возникло каких-либо недопониманий, доведу до вас следующую информацию. Почти восемь лет назад один из представителей группы революционеров, которые должны были убить наместника Дальнего Востока и цесаревича Николая Александровича, убил мою любимую женщину и моего неродившегося ребенка. Сделал он это для того, чтобы досадить мне, так как я сорвал это покушение. После этого я смотрю на революционеров-террористов как на бешеных зверей, которых надо уничтожать. И не важно, какого они пола и возраста. Общество необходимо санировать от этой заразы. Этому я учу своих подчиненных. На ваш террор мы ответим еще большим контртеррором.

– Это незаконно, – подняв голову, произнесла Брешко-Брешковская.

– Екатерина Константиновна, скоро сюда придут следователь и представители охранного отделения. Вот с ними и будете разговаривать о законности. У меня была другая задача, а именно, захватить лиц, готовящихся совершить покушение на жизнь государя императора и членов императорского дома, – по тому, как дернулись трое из пяти задержанных, я понял, что Брешковская, Ракитников и Клитчоглу пока еще не знают о новом готовящемся покушении на императора.

В этот момент ко мне подошел один из бойцов, которые пришли вместе со мной и проводили в это время осмотр помещений.

– Ваше высокоблагородие, в кладовой обнаружено четыре двухпудовых ящика с динамитом. Заряды не слезятся, состояние хорошее. Опасности самоподрыва нет. Но лучше вызвать минеров для их транспортировки, – доложил казак Кротов.

– Принято, Крот. Еще что-нибудь интересное обнаружили? – спросил я бойца, косясь на задержанных.

– Смотрим, ваше высокоблагородие. Необходим полноценный обыск.

– Ладно, как следователь прибудет – проведем и обыск. А пока давайте-ка господина Грешуни и госпожу Езерскую в другую комнату.

Я подошел к врачу и с огорчением произнес:

– Что же вы так, Лидия Павловна?! Вы же врач! Лечить должны, а вы вместо этого в людей стреляете?! – я пальцем ткнул в плечо, где на блузке было небольшое пятно крови.

Езерская дернулась и застонала.

– А представляете, Лидия Павловна, если бы мои люди пользовались не резиновыми пулями? Сейчас бы в плече была дырка. Возможно, и кости бы раздробило. Могли бы и руку отнять. А так только синяк.

– Издеваетесь?! – женщина посмотрела на меня с ненавистью.

– Ну что вы! Как можно! Хочу вас успокоить. Благодаря нашей гуманности, вас повесят целой и здоровой, – я повернулся к Селивёрстову. – Лис, не спи! Давай быстрее этих двоих в другую комнату. Скоро следователь подойдет, а мне еще много узнать от них надо.

Гершуни и Езерскую четверо бойцов по команде Ромки подхватили под руки и, несмотря на стоны женщины, перетащили в другую комнату. Я зашел следом, хлопнул в ладоши и, потирая ладони, произнес:

– Ну что, покойнички, поговорим!

Я смотрел в окно, где мимо проплывали деревья. А между ними вдалеке мелькала гладь Ангары. Поезд «Москва – Иркутск», как только что объявил кондуктор, обходя купе, через час должен будет прибыть на конечную остановку.

Данная поездка была вызвана тем, что в Курковицы в тот день, когда мы брали группу эсеров, пришла телеграмма от моего старого друга Тифонтая: «Есть новости шурина сестры Жду Иркутске тридцатого июля». И была она очень не вовремя.

Езерская и Гришуни во время моего экспресс-допроса дали показания, что им было поручено «товарищем Григорием», то есть Рейли, организовать подрыв царского поезда, когда император с семейством и приближенными отправятся из Гатчинского дворца в Петербург на празднование Преображения Господня пятого августа.

Все последние годы всероссийский император со всеми членами семьи Романовых присутствовали на литургии в честь Преображения Господня в Спасо-Преображенском соборе, или Соборе Преображения Господня всей гвардии. После богослужения царская семья посещала традиционный фруктовый базар, организованный вокруг собора, так как праздник Преображения Господня имел народное название – Яблочный спас, приходящийся на шестое августа.