Гранд Джордж - Другой мир. Скорбная песнь

– Что ж, пойдём! А к вам, – Понтиус многообещающе оскалил свои дряхлые зубы, – мы ещё вернёмся!

Настя взяла Понтиуса под руку. Они направились к вершине монолита, пробираясь наверх по неподвижным телам принесённых в жертву людей. Другие желающие подняться наверх, зачарованные и поющие жертвы ритуала старались держаться от парочки колдунов на расстоянии.

Древний артефакт, который теперь был почти доверху завален телами, впитал в себя уже столько энергии живых людей, что его поверхность теперь светилась мутным белым светом. Только этот свет не выглядел живым, от него всё же исходил какой-то зеленоватый туман. Площадь опустела, в живых остались только слепые и спящие заговорщики, обездвиженные я и Ингрид, карабкающиеся по головам к вершине обелиска жертвы ритуала, а также предатель Понтиус и его внучка.

Я сжал покрепче в руке нож и ударил по льду. Раз, другой, третий! В одну и ту же точку. Полетели осколки замороженной воды, от общей глыбы откалывались маленькие куски, но пока что я даже ноги свои не мог освободить. Ингрид в этот момент стояла бледная, как мел. Она дрожала, закованная в ледяную глыбу по плечи, но при этом смотрела прямо перед собой, её губы беззвучно шевелились.

– Не бойся, милая! Сейчас! – Я бил и бил лёд ножом, продолжая освобождать своё тело из ледяного плена сантиметр за сантиметром. – Я освобожу себя и помогу тебе!

А в это время колдун со своей ученицей добрались до самой вершины монолита. Я даже не заметил, как стихла скорбная песнь, которую пели жертвы. Это потому, что больше никого не осталось, все отдали свои жизни гранитной глыбе артефакта. Скорбную песнь теперь сменял неживой, какой-то искусственный гул, идущий от монолита. Теперь я заметил, что светится не только его вершина, но и причудливая резьба на каменных плитах площади. Узоры, которые светились зелёным светом, по мере удаления от обелиска темнели и тускнели, а чем, соответственно, ближе к гранитному монументу они находились, тем они светились ярче.

Понтиус что-то громко и торжественно произнёс, я оторвал взгляд от своей работы, но долбить лёд не перестал, мне уже почти удалось освободить одну ногу до колена. А колдун в это время осторожно сунул свой посох в отверстие на вершине гранитного артефакта, Настя последовала его примеру. Теперь на самом верху образовалось подобие перекрещивающихся деревянных палок насквозь пронзающих кончик обелиска. Как они только нашли эти отверстия, я мог поклясться, что раньше их не было!

Грозный обелиск загудел и завибрировал ещё сильнее, я впервые буквально кожей и всеми фибрами своей души ощущал мощную силу, идущую от артефакта. Город тряхнуло как во время землетрясения, стены домов, что ещё как-то держались, теперь окончательно рухнули. Куча безжизненных тел, сваленных вокруг обелиска, посыпалась вниз, откатываясь в сторону и утрамбовываясь у подножия монолита. А в это же время несносная девчонка Настя и коварный колдун Понтиус были вынуждены ухватиться за оба края своих посохов, чтобы таким образом удержатся от падения вниз. Землетрясение продолжалось, куча трупов под ногами старика и его внучки посыпалась, стала опадать, обнажив обелиск до половины его высоты.

– А-а-а! – Закричали синхронно колдун и его ученица. Страшная «почва» была выбита из-под их ног, оба дерзких пришельца, потревоживших Некрополис своим колдовством, повисли на своих посохах на вершине обелиска. Теперь их ноги не могли опираться на тела жертв ритуала, они болтались в воздухе. Понтиус замер, стараясь не шевелиться, Настины ноги наоборот дёргались и скользили подошвами по гранитной поверхности артефакта. От сильных толчков на моей ледяной глыбе появились трещины, они росли, с каждым разом увеличиваясь и разрастаясь, но пока ещё держались. Я старался помочь этому разрушительному процессу, ковыряясь ножом в образовавшихся трещинах.

В этот момент моё внимание привлекли орущие колдуны. Они барахтались, пытаясь удержаться на вершине монолита, при этом их тела то и дело дотрагивались до гранитных граней артефакта. Каждое прикосновение отнимало, частицу жизни колдунов, они орали, сопротивлялись, но отпустить свои посохи были не в состоянии. Я не понимал, почему они до сих пор не спрыгнули вниз, пока не присмотрелся. И тогда заметил, что деревянные посохи, словно деревья, пустили корни, которые вытянулись из посохов, увеличились, окрепли и обвили кисти и руки колдунов вплоть до локтей. Теперь даже если бы колдуны смогли разжать свои пальцы, посохи продолжали бы удерживать их на месте.

Поэтому пытка болью продолжалась, колдуны как будто обесцвечивались, одежда на их телах превращалась в труху, уже через минуту она осыпалась, кожа наивных колдунов потеряла свой природный цвет, стала тёмно-серой, морщинистой у Понтиуса, и гладкой блестящей серой у Насти. Волосы у девочки побелели, а у Понтиуса и вовсе выпали вместе с бородой и усами. Их тела трансформировались в нечеловеческие угловатые тёмно-серые фигуры, глаза покраснели, оба плакали кровавыми слезами до тех пор, пока белки глаз не стали кроваво-красными, а их зрачки потемнели и превратились в огромные грязно-чёрные пятна.

Я продолжал долбить лёд. Потрескавшаяся поверхность теперь поддавалась немного легче, но за всё это время я смог освободить только верхнюю часть ног.

А в это время страшный ритуал с трансформацией тел перешёл в свою финальную стадию. Обелиск перешёл в новый режим работы, он ритмично гудел, вибрировал и мерцал, отдавая накопленную энергию. Казалось, что жертвы ритуала отдали всю свою жизнь, погибли, оставшись без жизненных сил, но теперь гранитный артефакт волнами возвращал преобразованную энергию в их тела, а в тела колдунов и вовсе вливал энергию бесконечным потоком. Колдуны уже не орали, а лишь дрожали, сцепив крошащиеся зубы, изо рта у них шла розовая от крови пена.

Лежавшие до сих пор неподвижно трупы жертв ритуала медленно зашевелились, у меня от ужаса волосы встали дыбом. Я всем телом ощущал силу, которая пульсирующими волнами распространялась от переполненного мощью монолита. Неожиданно рядом со мной появилась освободившаяся от ледяного плена Ингрид.

– Ты ещё долго будешь дятлом работать? – Спросила она со слабой улыбкой на бледном лице.

– Но как ты…?

Вместо ответа Ингрид протянула руки ко льду и прошептала что-то, закрыв при этом глаза. Я почувствовал такой жар, как от огня, лёд быстро плавился, мои штаны чуть не загорелись от магического жара.

– Эй! Полегче! – Попросил я свою жену.

Пульсация обелиска замедлялась с каждым мгновением, зато выпущенной энергии уже оказалось предостаточно, чтобы ритуально принесённые в жертву тела, превратились в искалеченную ритуалом отвратительную нежить. Их тела шевелились, некоторые уже поднимались на ноги. Страшное зрелище подстёгивало, стимулировало меня, я изо всех сил дёрнулся, и остатки оплавившегося льда осыпались мелкой крошкой у моих ног.