Гранд Джордж - Другой мир. Злой рок

В следующие дни шли дожди, и у меня появилась возможность привести свои торговые дела в порядок. Вернулись измученные плохими дорогами и дождями возчики на трёх старых и одной новой телеге, улучшенной по Васькиному чертежу. Фёдор, как я и приказывал, обзавёлся новым конём, таким же тяжеловозом, как и Стронг. Это оказалась лошадка по прозвищу Лапочка. На сей раз, менять имя было ни к чему. Фёдор в той лошадке и новой телеге души не чаял. Это он ещё был не в курсе того, какую модификацию этой телеге придумал Васька. Пока из всего задуманного на лицо была лишь усиленная, удлинённая и расширенная колёсная база, а также сама форма телеги в виде полувагона с откидными деревянными бортами, но без замков. Борта пока что были зафиксированы верёвками, но при условии небольшой модификации могли легко откидываться в разные стороны, что естественно облегчало бы погрузку полувагона. Василий планировал также модернизировать переднюю и заднюю оси, смастерить под них рессоры, а также сделать переднюю ось поворотной. Для этого нам не хватало технологии по переплавке руды в сталь, а также технологии литья. Но со временем мы к этому придём.

Телеги прибыли гружёные всяким добром, что я наказывал Фёдору приобрести. К сожалению, почти все деньги пошли на приобретение Лапочки, телеги, хозтоваров и продуктов. Я вызвал к себе сына лавочника, Митрофана, а также Алевтину, Светозара и Всеволода. Фёдор и возчики уже были тут в здании пильной мельницы, которая пока что оставалась моей неформальной резиденцией. К сожалению, резиденцию следовало срочно менять, поскольку визг пилы мешал как нормальному общению с подчинёнными, так и простому неотягощённому посторонними противными звуками мышлению.

Я распорядился, чтобы приехавшее добро распределили следующим образом. Во-первых, все продукты передал в распоряжение поварихи. Во-вторых, Светозару, который пока что распоряжался строителями, передал в распоряжение одну часть инструментов. Всеволоду, который распоряжался добытчиками камня, досталась вторая часть инструментов, а всё остальное переходило в распоряжение Митрофана, которого я назначил нашим лавочником. Всем людям было разрешено покупать товары, что были в распоряжении Митрофана. Всеволод, как настоящий поборник справедливости, заявил:

– В нашем общинном доме есть сироты и старики без кормильца. – Он, не мигая, смотрел на меня. – Как прикажете быть с ними?

– Всем людям, что остались без кормильца надлежит прибыть к Олесе! – Ответил я, поскольку я планировал назначить её ответственной за них. – Все эти люди будут получать пенсию за счёт посёлка.

Опять новое слово ввело людей в ступор.

– Пенсии, – говорю, – это такие деньги, которые регулярно платит коммуна, то есть община, людям, которые потеряли кормильца. Пока наша община денег в казну не вносит, подати не платит, платить за бедных людей буду я, как хозяин посёлка.

Они были шокированы. Особенно Фёдор, который, казалось, знает меня дольше других. Митрофану я объяснил:

– Митрофан, теперь твой черёд показать, на что ты способен! А пока ты не открыл свою лавку, я буду платить тебе жалованье плюс процент от продажи товаров.

– А что такое процент? – удивился парнишка, отчего-то залившись краской. Мой лавочник был слишком молод, но и другого торговца у меня нет.

– Блин, иди, – говорю, – Митрофанушка, я тебе после объясню!

В тот же день я лично выплатил работникам их жалованье. Вышло не всё поровну, поскольку я хотел выделить тех, кто брал на себя большую ответственность, чем другие. Это вызвало вопросы, но я объяснил это так:

– Людям, которые могут, хотят и берут на себя ответственность, приносят посёлку больше пользы, чем другие работники, всегда платят больше других!

Кажется, это их озадачило. Своим трём лидерам и Фёдору я выплатил в два раза больше других. У них же попросил список тех, кто больше других заслуживал поощрения, и выплатил этим людям полтора жалованья. Остальным работникам выплатил лишь то, что обещал. Оставались те, кто нуждался в содержании. Олеся уже маялась в нетерпении у порога мельницы, а люди, которых она привела с собой: дети, старики и даже один бывший солдат с обвисшей беспомощной рукой – все уселись на доски и брёвна, что лежали вокруг лесопилки. Я попросил Олесю войти первой и сказал:

– Олеся! Я ценю твоё старание и помощь общине. Вот твоё жалованье! – Я заранее расставил на своём столе стопки с медяками одинаковой высоты, равные стандартному жалованью, а к девушке придвинул полторы стопки. Она кивнула, быстро сосчитала все свои монетки и довольно улыбнулась. А она умеет считать, подумал я. – Теперь я бы хотел взглянуть на список тех, кто остался без кормильца!

Девушка смутилась, опустила взгляд в пол, заламывая пальцы и не зная, куда девать свои руки, горестно вздохнула. Это зрелище меня завораживало, и я еле сдерживал себя, чтоб не пытаться вести себя с ней иначе, чем с другими. Но что ты поделаешь, когда перед тобой темпераментная красавица, которая не может сдержать рвущихся наружу эмоций. Я любовался новыми гранями её характера и ждал.

– Я не умею писать! – Наконец, призналась она, смело посмотрев мне в глаза.

– Это поправимо! – Заявил я. – Вскоре, я планирую открыть школу, где каждый сможет научиться читать, писать и считать! А ты хочешь научиться читать, писать и считать?

– Хочу! – заявила она с большей готовностью, нежели я ожидал. – Очень хочу!

– Хорошо! Тогда веди ко мне всех твоих подопечных по одному!

– Подо…кого?

– Ну, всех кого привела, веди ко мне по одному!

– Ага, я сейчас! – Она бросилась к выходу, а я проводил её длинным взглядом, и вздохнул. И хочется, и колется, как говорила моя бабуля. М-да, лучше бы мне сконцентрироваться на работе. Вскоре у меня в мельнице оказался солдат с повреждённой рукой. Олеся сопровождала его неотступно, и я сделал над собой усилие, чтобы смотреть на мужчину-инвалида, а не на привлекательную девушку.

– Расскажи мне, как тебя зовут, кем ты был, и как случилось, что твоя рука оказалась в таком состоянии?

– Меня Егором звать. Служил я в кавалерийском отряде. А с этим, – он посмотрел на свою обвисшую вдоль тела руку, – дело было так! Однажды наш небольшой отряд обнаружил вражескую конницу, в скоротечном бою меня ранили, подрезали сухожилья на руке. Я тогда, чуть не умер, хорошо, что в седле удержался. Мой конь вынес меня с поля боя, и я выжил. Вот только на заставе решили, что я им больше не нужен. Так я оказался не удел, и меня отправили домой. Вернувшись, я обнаружил лишь пепелище. Вот я и попал в лагерь для беженцев.

– Ничего Егор, я найду для тебя работу по твоим способностям. А пока вот, возьми! – Я выделил ему половину стандартной стопки и не без основания считал, что такой человек мне ещё пригодится. Вторая рука Егора была вполне дееспособной, ноги служили ему исправно, а голова не утратила ясности. Егор, благодарно кивнул, и гордо направился к выходу.