Гранд Джордж - Другой мир. Злой рок

Утеплением зданий занимались женщины. Для них это было непросто, зато вполне укладывалось в их голове. На реке они заготавливали глину в корзины. Затем при помощи конюхов и телег перевозили всё это к возводимым строениям. Туда же привозили солому и деревянную стружку с опилками. Всё вместе женщины перемешивали как тесто в однородную массу. Затем этой же массой наполняли внешние простенки домов. Такая технология применялась в древности для улучшения теплоизоляции дома. Так что, я ничего нового не придумал. У этой технологии имелся также небольшой минус. До полного высыхания этого наполнителя требовалось некоторое количество времени, которого у нас оказалось предостаточно.

На следующий день, когда мне надоело наблюдать за праздношатающимися беженцами, я поручил Светозару строительство очередного общинного дома и быстрым шагом направился к Славику. Переписчик, выполнив моё поручение с беженцами, вернулся к своему основному занятию – переписке и перерисовке азбуки. Я поинтересовался его успехами и обнаружил, что переписка азбуки идёт слишком медленно. Всему виной отсталая технология письма гусиным пером.

– Славик! Да, что ж ты так мучишься?! – Воскликнул я, картинно всплеснув руками.

– Чего? – Опешил парень, его челюсть отвисла.

– Попробуй использовать наши карандаши! – Я протянул ему толстый неуклюже выглядевший стержень в деревянной оболочке, схваченный по краю куском ткани.

Вячеслав взял карандаш, повертел его в руках и уставился на меня непонимающим взглядом.

– Им пользуются вот так. – Я выхватил карандаш и быстро вывел на бумаге слово «АРБУЗ». – Держи. Теперь сам попробуй. Карандашам чернила не требуются!

Дальше дело у него пошло быстрее. А после этого я взялся за список новоприбывших.

Как упоминалось ранее, в списке новоприбывших оказалось 52 шахтёра и лишь 9 уцелевших членов их семей. Среди других новоприбывших преобладали крестьяне, но нашлись также и мастеровые: семейство ткачей, бакалейщик с семьёй, мастер конюх, пекарь, подмастерья кузнеца и несколько семей промышлявших рыбной ловлей. Всех мужиков крестьян я решил перераспределить между четырьмя направлениями нашей деятельности: производственной, строительной, камне дорожной и транспортной. Их женщин девать было особо некуда. Кухня итак была перенасыщена штатными и внештатными работницами. Решил сделать себе заметку на будущее, а пока всех отправил в поле для заготовки корма для лошадей. Женщины, вооружившись серпами, и, возглавляемые Егором, отправились в поле, которое находилось восточнее нашего посёлка. Оставалось пристроить детей и стариков. Этим я озадачил Олесю и её нянек.

Распорядившись насчёт всех новоприбывших, я закрылся в своём новом кабинете в здании администрации и попытался перевести дух. В данный момент меня дёргали все кому не лень. Я разрывался на части, мои посыльные сорванцы Славка и Володька были мокрыми от пота. Я не мог всем управлять самостоятельно. Следовало развивать своих людей, выделять более толковых, обеспечивать их рост в обществе. Поэтому я приказал все бригады разделить на две части, и только, назначив второй половине бригадира, пополнить получившиеся половинки новоприбывшими крестьянами. Я хотел сохранить в каждой бригаде достаточное количество опытных работников и руководителей, чтобы не пришлось обучать новичков самостоятельно. Таким образом, я переложил всю ответственность за обучение новых работников на опытных ребят. Также в этом случае появлялись новые бригадиры из уже зарекомендовавших себя обученных мной людей.

Внезапно на меня накатила жуткая усталость, в первую очередь моральная. Мне захотелось опереться локтями на столешницу стола, опустить в ладони руки. Нагрузка на меня не уменьшалась, более того, все мои помощники также работали на пределе, я это прекрасно понимал. Нужно было искать и повышать новых лидеров, а на это не хватало времени. Может быть, они как-нибудь сами вырастут?

– Мастер Игорь!?

Я не заметил, как Олеся вошла. Девушка с тревогой смотрела на меня своими янтарными глазами. Мне хотелось любоваться ими, и оказалось, что при комнатном освещении, глаза были всё же карими.

– Что с тобой!?

– Ничего, Олесенька!

Мне пришлось убрать руки от лица. Захотелось вдруг бросить всё к чертям собачьим, посадить девчонку на коня, самому запрыгнуть на Травку, которая, наверное, уже застоялась в стойле, и пуститься в небольшое путешествие в горы или куда-нибудь, где не будет постоянного стресса.

– Отдохнуть тебе надо, Игорь! – С сочувствием так сказала, аж проняло меня. Я кивнул, но это её не остановило. – А давай мы с тобой на речку сходим?!

– Купаться?

Глаза мои, наверное, предательски заблестели, потому что она так серьёзно посмотрела на меня, её брови взметнулись, и она зарумянилась, ушки покраснели, но она тут же взяла себя в руки и твёрдо сказала:

– Нет! Просто прогуляться, послушать, как вода журчит между камней, как птицы поют! Я так всегда делаю, когда мне тяжело! – Красавица посмотрела на меня своим янтарным супероружием, это был совершенно завораживающий взгляд, проникающий глубоко в душу.

– Хорошо! Вот только…

– Нет, нет! – Она помотала головой. – Надо пойти именно сейчас, когда тебе тяжело, а то потом ты не сможешь вырваться, а может, не будет надобности, а может и хворь прицепится. Пойдём!

Она подошла ко мне и протянула руку. Не понимая, что делаю, я взял её нежные пальчики в свою широкую ладонь. Она легонько потянула мою руку на себя, и я позволил увести себя из кабинета. Вот так просто, оказывается, можно бросить всё и уйти в самоволку! Мы прошли через весь посёлок. Ко мне пытались подходить за советом или наоборот пытались что-то предложить, но мой ангел хранитель в лице Олеси неизменно вставал передо мной, защищая меня своей девичьей грудью. Выглядело это комично, но мне нравилась такая забота, и на грудь я тоже поглядывал не без интереса.

– Мастер Игорь сейчас не сможет тебе помочь! – Говорила она встречным просителям. Похожие фразы звучали на все лады и так, и эдак. – У нас важное дело, попробуйте думать сами! Приходите завтра.

Когда мы, наконец, вышли из посёлка и люди перестали попадаться нам на глаза, я сказал ей:

– Олеся! Спасибо, тебе милая!

Она лишь улыбнулась своей белоснежной широкой улыбкой и махнула рукой, мол, пустяки. Незаметно для себя самого я снова взял её за руку, и она не отдёрнула её, ничего не сказала, а просто шла рядом и её нежная рука обжигала мои пальцы и ладонь жаром, которым невозможно обжечься и который хочется ощущать, наслаждаясь его неповторимой уникальностью, и если хотите интимностью.

Некоторое время мы, взявшись за руки, просто молча шли вдоль реки. Я был благодарен ей за это молчание и за эту прогулку. Она слушала птиц, изредка улыбалась, когда у птиц выходили особенно заливистые трели, тогда она поворачивалась ко мне лицом, как бы ища у меня подтверждения, что я тоже услышал и оценил. И я, как человек городской, далёкий от природы ценил это, впервые в жизни я чувствовал красоту сердцем.