Андрей Шопперт - Колхозное строительство 72 [СИ]

На суде же Николай Иванович всё отрицал и сказал, что чувствует за собой только одну вину – слишком мало врагов Советской власти он уничтожил. Что такое 14 тысяч? Врагов гораздо больше – и вот они его и достали. Мало.

И почему-то вспомнилась особенно ярко не вторая жена, а первая, Антонина Алексеевна, с которой он развёлся в 1930 году и тем самым сохранил ей жизнь. Поругались тогда из-за того, что он часто стал напиваться. Так попробуй не напейся с такой работой…

Ага, вот почему вспомнилась Антонина: каждую осень она делала бесподобный зефир. Без шоколада, понятно – просто зефир. Разный, со вкусом ванили или с вишней. Простой ведь рецепт – почему его не готовят Тишковы? Вон у них сколько яблок. Вспомнил, как несколько раз помогал Тоне делать этот зефир, взбивал яблочное пюре с яичными белками. сначала он резал три яблока пополам и очищал от косточек, потом Тоня несколько минут запекала их в духовке. Готовые яблоки он потом толкушкой превращал в пюре, в это пюре специальным мерным стаканчиком жена добавляла сахар и ставила на плиту – ненадолго, только чтобы сахар разошёлся. После этого яблочное пюре перекладывалось в банку и ставилось под струю воды, чтобы охладить. Через несколько минут, когда пюре остынет и чуть загустеет, и начиналась та работа, ради которой Тоня его привлекала. Нужно было добавить пару яичных белков к пюре, а дальше долго и упорно всё это взбивать в высокой кастрюльке. Рука уже у Николая Ивановича отваливается, а эта неумолимая кулинарша всё твердит одно: «Быстрее взбивай! Плохо получается. Испортишь мне всё». Сама в это время в небольшой кастрюльке варила сахарный сироп с добавкой желатина.

Наконец у Ежова получалась белая однородная масса. Антонина тонкой струйкой начинала добавлять загустевший сироп в кастрюльку, приговаривая при этом: «Да быстрее ты вилкой шеруди, сейчас самый важный момент». Минуты через три это заканчивалось, и она начинала перекладывать белую воздушную массу в заранее наверченные из плотной бумаги формочки. Оставляла Тоня сладость на всю ночь сохнуть, а утром посыпала их сахарной пудрой и звала Николая Ивановича пить чай с зефиром.

Взглянуть бы сейчас на Антонину Алексеевну, мысленно попросил Ёж у потолка.

– Рано ещё тебе, – ответил потолок. – Сейчас полетишь в одно место – там не враг твоей стране, там просто дурак.

И Ёж с той же скоростью пули, что поднимался вверх, стал пикировать вниз. Бах – и он снова таракан. Большой таракан. Рыжий таракан. Неужели всё по новой? Ёж устал быть тараканом. Он хотел покоя, тем более теперь ещё и его Мерлин рядом не было.

– О, ти като? – полный седой человек с каким-то странным дефектом речи разговаривал с ним. Нагнулся и рассматривал Ежа.

– Я Ёж, – сказал Ёж и удивился. Он теперь умел говорить.

– Ха-ха. Ёс. Я вил есей. Ты ни ёс. Ты таркан. Я снаю, ты таркан, – развеселился старик с невнятной дикцией и проглатыванием букв и слогов.

И тут потолок подсказал Ежу, кто это. Вот оно что… И правда – не враг. Всего лишь дурак, и больной человек. И этот идиот руководил восьмьюдесятью процентами всей промышленности СССР, требуя всё больше и больше денег для ВПК – и, несмотря на слабоумие, стал четвёртым человеком в стране. Андрей Павлович Кириленко. Друг и соратник Брежнева. Вместе работали в Запорожье. Слесарь, оставшийся слесарем, хоть и превратившийся в бульдозер для продавливания решений по выделению денег на оборонку. Зачем народу холодильники и рубашки? Ему нужны сотни тысяч танков. Миллионы танков. Не нужны трактора. Нужны БТР.

– Тык посем ты ёс? Ты вет таркан, – продолжал приставать человек с атрофией мозга.

– Да, я таракан. И я Ёж. А ты – идиот, но это ведь не мешает тебе быть Андреем Павловичем Кириленко, – горько произнёс Ёж. Во что после смерти Сталина выродилась элита великой страны? В косноязыких идиотов, цепляющихся за власть. Да даже не за власть, а за кормушку у этой власти, за чешские ботинки, за американские штаны, за немецкий спортивный костюм, за венгерский зелёный горошек, за болгарские овощные консервы, за краковскую колбасу. Враги, всё равно они враги! Именно из-за них, жадных безмозглых говорунов, разваливается страна.

– А посем у тя шесь ногив? Мини тож над. Бистр бегать мож. Побесали до двери и зад. Кто ково догонь и перегонь.

Пётр летел в Москву неохотно. Хотел даже больным сказаться, но тут неожиданно позвонили из Швейцарии и сказали, что Москву решил посетить не много не мало, а сам Президент ФИФА Стенли Роус. Точно придётся ехать – всё же шишка первой величины. Да ещё и англичанин, нация обидчивая.

Собрался – и тут опять звонок, на этот раз от нашего председателя спорткомитета Павлова Сергея Павловича, комсомольца бывшего. Просветил про приезд футбольной шишки. Оказывается, едет он не один, а решил прихватить с собой двух функционеров футбольных чуть пожиже. Будет с товарищем Роусом Президент УЕФА Густав Видеркер – этот швейцарец, да и знакомый. И до кучи приедет Президент АФК, то есть Азиатской футбольной конфедерации. Товарища зовут Тунку Абдул Рахман, и он из Малайзии.

Понятно, что хотят узнать, всё ли готово к турниру, и не только. Тут Пётр ведь чуть не опростоволосился. Что значит – не специалист! Оказывается, раз турнир международный, то нужны и арбитры особые, «спортивные рефери международной категории». Так-то в мозгу эта информация имелась, но вот не вылезла вовремя – а тут был на тренировке «Кайрата», общался с Лобановским, а он и спрашивает, «а судьи кто?». По Грибоедову прямо.

Понял, что опять дебил. Позвонил Павлову, но не понадеялся на бывшего комсомольца – ещё и Бику звякнул, пусть бросит клич по Франции, желающие нужны поехать к чёрту на кулички. Павлов обещал двоих наших и болгар пару, а Биг легко нашёл полный комплект – и главного, и боковых.

И это никакой радости не принесло – четыре стадиона ведь! Пришлось опять звонить Павлову – связывайтесь, мол, товарищ, с УЕФА, пусть подгонят. А теперь всей кучей приезжают. Хорошо это, или плохо?

В Москве осень. Листья сыплются с деревьев, дождик моросит. Серо, сыро и неуютно. Хорошо жить на юге… Дядьки футбольные все старые и солидные. Попеняли, что не продуман турнир, но судьями пообещали обеспечить – «за ваш счёт». Да не деньги это, присылайте лучших. У нас медали золотые разработаны памятные, так всех рефери, или как их там называют, озолотим. Это ведь ровно сто грамм чистого золота. Или серебра, смотря как себя вести будут. Шутка.