Владимир Сухинин - Чудеса в решете [СИ litres]

– Хорошо, – отозвался Антон, – один вопрос решен. Но я хочу поговорить о другом. Я не чувствую стремления присоединиться к Рассвету, да и мой отец на склоне лет отошел от них… Да… – Он замолчал, обдумывая, как перейти к главному. – Я как-то понимаю, но объяснить не могу, что… Что это их озарение меня не затронуло. Оно лишь выгнало из меня глисты.

– Глисты?

– Да, я вырвал двух червяков, когда вынырнул.

Старуха невесело усмехнулась.

– Это не глисты… Хотя… их можно и так обозвать. Это зародыши…

– Какие зародыши?

– Это великая тайна Рассветных, – перешла на шепот старуха. И за космами грязных волос он увидел еще не старую женщину с живыми голубыми глазами. Старость ей придавала худоба, грязь на лице, космы немытых волос, темные круги под глазами и отсутствие передних зубов. Она придвинулась к Антону поближе.

– Про нее даже страшно говорить… Да уж, что теперь. Рассветные запускают в рот Озаряемого этих червяков, и они начинают расти в теле человека. Дают ему защиту, магические способности и тащат его к своим собратьям. Меня озаряли в империи. И я тоже пошла топиться. И из меня выползли такие же червяки. Потом я сбежала сюда и, прячась, стала нищенкой. А в империи я была… старуха отодвинулась и махнула рукой. – Но это не важно. Я теперь та, кем стала. Это все, что ты хотел мне сказать, господин?

– Нет. Я понимаю, что Рассветные не успокоятся и не дадут мне нормально жить. Хочу наладить сотрудничество с обществом. Получать информацию о том, что происходит в городе и у Рассветных… и у Закатных. Предлагаю тебе поехать со мной в мои владения. Будешь связной между мной и обществом.

– Хм. Поехать с тобой, красавчик? А почему бы и нет. Это лучше, чем жить в грязи и питаться помоями. Общество пойдет на сотрудничество с тобой… Я уверена. Спрячь сначала у себя тех четверых, что слышали наш разговор. К тебе будут приходить товарищи и рассказывать то, что ты хочешь узнать, а я буду ездить в город и по местам обителей Рассветных. Ты окажешь помощь нам деньгами и тем, что у тебя можно будет пересидеть какое-то время, а мы не подведем.

Антон кивнул, соглашаясь с ее словами. Еще он понял, что нищие – отменные конспираторы. Продуманные. И они не упускают возможности улучшить свое положение. И кто-то, очень способный, все это организовал и поддерживает.

– Ты только, красавчик, не втягивай нас в открытые разборки с культами… – старуха слегка усмехнулась. – И не попадайся им больше сам. А теперь поспи, я вижу, что ты потратил много сил. – Ксила приложила руку к голове Антона, тот зевнул, почесал плечо и, закрыв глаза, стал валиться на каменный выступ, на котором сидел. Женщина поддержала его и мягко уложила. Убрала руку. Ее трясло и, крепко сжав зубы, чтобы не застонать, она сама легла рядом с Антоном. Его тепло согрело ее, и Ксила задремала.

Ее дар снимать боль и нервное напряжение у других, был для нее проклятием. Еще не достигнув сорока лет, она превратилась в беззубую старуху. Лишь глаза, большие и синие, живые, как в молодости, всегда светились неистребимой жаждой жизни. Помимо ее воли к ней вернулась память прошлого, от которого она всегда бежала, уединялась у реки и там в слезах топила свое горе, оплакивала загубленную молодую жизнь имперской аристократки…

Беда пришла неожиданно. На нее положил глаз трибун империи Тулий Ароно. Сначала ухаживал. Втирался в доверие к ее семье. Будучи очень богатым и одним из пяти голосов простого народа, в сенате искал влиятельных друзей среди аристократов. Он хотел жениться на дочери одной из знатных семей. И выбор пал на Ксилу. Но ему было отказано. Она потом узнала, что он был Озаренный. Он, обманом заманив ее к себе в дом, похитил и изнасиловал. Над ней провели ритуал Озарения, но, не зная о ее даре, отпустили. Ксила была обездвижена, раздета догола, но все видела и видела ту мерзость, которая в нее вошла через открытый рот. Тулий и его товарищ запустили в нее червей, а затем оставили на берегу моря. Ей было ужасно отвратительно, все то, что с ней произошло, и она, как и Антон, пыталась утопиться, но, как и он, наглотавшись соленой воды, вырвала зародыши… Ксила была девушкой умной и решительной. Интриги были частью жизни аристократов, и она четко осознала: если бы она рассказала отцу, что с ней произошло, началась бы месть, и их род извели бы под корень. Это было время, когда империя разделилась, и Тулий сумел высоко подняться по своему положению. Тулий стал советником Домиции и получил огромную власть. Единственное, что ему не хватало, это брака с аристократкой. Понимая, какую беду она может принести в дом, Ксила решила пожертвовать собой. Она инсценировала свою гибель, бросив одежду на берегу моря. А дальше началась жизнь странницы. Она уплыла из империи и, наконец, обосновалась тут, где ее никто не знает. Стала помогать обществу… Будучи воспитанной в аристократической семье, она умела вести хозяйство, управлять слугами и рабами, быть прилежной женой. Но в странствиях ей эти навыки не пригодились, а больше она ничего делать не умела. Страдала, мучилась, ее насиловали. Ее красота преследовал ее и стала для нее еще одним проклятием. Бывало, ее избивали до полусмерти, выбили зубы, но она выжила и, наперекор всему, продолжала жить. Превратилась в старуху, и единственным смыслом ее жизни стала помощь обществу нищих, которое приняло ее и заботилось о ней. С этим странным сквайром она чувствовала покой. Он был другой, не такой, как все остальные… Какой? Лучшим объяснением было слово странный. Он не владел никаким даром, что было большой редкостью в этом мире. Про таких говорили «пустышка». Их тело неспособно было накапливать из мира магическую энергию, но зато это компенсировалось или умом, или здоровьем. В нем было все, и ум, и здоровье. И еще непонятная ей незамутненная совесть. Надо же, пошел топиться из-за служанки и шера! Такой может быть опорой обществу.

Она согрелась и встала.

«Надо сходить к слепому Зигриду, рассказать о предложении сквайра», – решила она. Он много лет возглавляет Совет общества. Это он придумал правила и добился их выполнения. Он не видит глазами, но может выйти из тела и смотреть сверху. Он может проникнуть в любой дом и любую щель. Он разрешил использовать пещеры для проникновения к Рассветным. Без его слова тут никто пальцем не пошевелит.

Вечером вернулся усталый Сильтак. Принес мешок и вытащил оттуда крест. Затем связку отмычек. Из мешка достал корзину со снедью и разложил на выступе скалы. Хлеб, жареное мясо, сыр и зелень.

– Садись с нами, – обратился Антон к старухе, и та не заставила себя ждать.

Отломив кусок хлебы и жуя траву, Сильтак кратко произнес:

– Пойдем в полночь.

Антон, соглашаясь, кивнул. Разговоров дальше не было, они понимали друг друга с полуслова. Старуха в их разговор не вмешивалась. Она пожевала хлеб, запила водой и пошла на берег. Сильтак, утолив голод, лег и заснул. Антон сел рядом и стал ждать. Он снял нательный крест и положил на деревянный, шепотом стал просить: