Марик Лернер - Делай, что можешь [litres]

– А по какому вопросу?

– Наверное, личному. Хотя, может быть, и врачебному. Лежал я тут у вас недавно. Справку надо о здоровье, Елизавета Борисовна. – Уж как зовут, невольно запомнил.

И тут глаза у нее расширились – узнала.

– Николай? – В тоне бездна изумления.

– Ага, я. Так куда пройти?

Она объяснила, запинаясь и глядя с оторопью. Аж приятно стало. Выходит, серьезно изменился. Вежливо благодарю и прохожу на второй этаж. Для особо умных на двери табличка с именем. Оказывается, он Мельников. Ага, как бы не Мюллер в недавнем прошлом. Имущество немцев, не имеющих российского гражданства, конфисковывали после начала, как здесь говорят, Великой войны за милую душу. А прочих подозревали в шпионаже и тому подобном. Очень многие меняли фамилии, пытаясь изобразить верноподданнические чувства. Только с именем Карл не очень-то спрячешься. Сразу видно, из каких происходит.

Стучу и, приняв неразборчивый ответ за разрешение, открываю дверь. Внутри женщина лет тридцати в стандартном халате и косынке медсестры с понурым видом смотрит в пол.

– Надеюсь, больше к этому разговору не вернемся, – говорит Евгений Карлович. – Ступайте.

Ну, меня их разборки мало волнуют, поэтому пропускаю и кланяюсь.

– Доброго здоровья, Евгений Карлович, – говорю, в очередной раз снимая кепку.

– По какому вопросу? – думая о чем-то своем, интересуется.

– Даже не знаю, как объяснить. Справка мне нужна о душевном здоровье. Чтоб дела вести самостоятельно.

– Я, батенька, хирург. Несколько не по адресу обращаетесь.

– Но вы ж в больнице главный, можете подсказать и направить, к кому следует.

– Я… Жандров?

Удивительное дело – человеческая память. Девушка знала имя, а у этого фамилия в голове.

– Он самый. Жандров Николай.

– Присаживайтесь… Очень, очень любопытная картина, – глядя на меня отчетливым взором вивисектора, пробормотал.

Обратись к кому другому, не подозревающему о моем прошлом состоянии, все проскочило бы гораздо легче. Но городок у нас не настолько большой, все врачи друг друга знают наверняка. И лучше не пытаться искать обходных путей. Напротив, если он подтвердит, что требуется, – никакой суд ничего отменить не сможет. А то знаю эти дела. Каждый эксперт самый умный, и уж прицепиться к чему всегда юристы найдут. Все должно быть максимально чисто и чтоб подтвердил не за деньги, а от души.

– Вряд ли из меня выйдет хорошая тема для статьи, – говорю. – Случай уж больно нетипичный. А без статистики какие результаты? Один случай ничего не доказывает. Да и ничем новым, как понимаю, не лечили. Я, видимо, когда перенапрягся аж до потери сознания и впадания в кому, нечто в мозгах случайно подтолкнул. Как домой вернулся, стал соображать много лучше. На самом деле в голове все это уже было. Слова. В каком-то дальнем уголке. А в больнице будто дверка открылась в чуланчике. И начал развиваться. Если прежде соответствовал по уму ребенку лет пяти, то сейчас уверенно могу заявить – на свой возраст ориентируюсь. Теперь надеюсь сдать экзамены экстерном за начальный курс образования и учиться дальше.

– Поразительно, – сказал врач с восхищением, качая головой. – Не видел бы раньше, решил бы – розыгрыш. Но я прекрасно помню, каким вы были. А теперь «статистика», «экзамен». Послушайте, – подавшись вперед, заговорщицки прошептал, – а ваши способности на месте? Пропавшие предметы находите, родинки удаляете?

– Камни в почках и желчном пузыре тоже дроблю, – спокойно подтверждаю.

Ссылаться на Юрия Владимировича неохота. Не слышал, так рано или поздно слух дойдет. Спросит – другое дело.

– Еще кой-чего делаю. Только я вам не конкурент.

Он улыбнулся. Ну да, смешно звучит. Дипломированный врач с огромным опытом, не может быть иначе, чтобы до главного дорос и супротивник в виде бабки-травницы. В моем варианте практически мальчишка, еще вчера неспособный связать двух слов.

– Операции не делаю и за «антонов огонь» даже браться не стал. Послал мальчишку в больницу.

Не столько потому, что испугался, а из предусмотрительности. Не дай бог, помер бы от гангрены, мы б всей семьей поимели кучу неприятностей. А так честно сказал – тащите в больницу, здесь я вам не помощник. И в голове сидит про то, как на первых порах пенициллин спасал самых безнадежных. Только вот как очистку проводить, не знал. Не учили нас такому. Промышленное производство и лаборатория – две большие разницы. На то мне и помощник нужен.

– То есть границы своих возможностей четко знаете?

– Э, Евгений Карлович, я ж не по щучьему велению лечу. Из себя энергию беру. Жизненная сила не бесконечна. Прямо скажем, наоборот, ее не так много. Потому и в кому впал, лишнего зачерпнув. Ученый теперь.

Что процедуру можно повторять несколько раз по частям и не обязательно выкладываться до донышка, объяснять не ко времени.

– Но вещи находить не тяжело?

– Не особо. Потеряли что опять?

– Вы, Николай, городскую легенду о сокровищах поляков не слышали?

– Нет, – подумав, отрицательно мотаю головой, уже догадываясь, о чем речь пойдет.

Так и оказалось. Во времена второго ополчения поляки вывезли из Москвы какие-то несусветные ценности, но не довезли. Так и исчезли полтора десятка телег, груженных золотом и серебром. Якобы где-то в наших краях. Памятник «Тысячелетие России» я уже видел в учебнике и дату приблизительно представлял. Больше трехсот лет.

– Ничего не выйдет, – сказал азартно повествующему с неизвестно откуда взятыми красочными подробностями доктору, когда тот закончил. – Я могу найти вещь, которую хозяин потерял не очень давно. Причем должен ею пользоваться. Касаться регулярно. Часы или бумажник – проще простого. Портфель, с которым ходите каждый день на работу. В таком виде. Деньги вряд ли. Купюры через много рук проходят, и как тут разберешь. Если ботинки новые и ни разу не надеванные, то бесполезно пробовать. А здесь неизвестно чье неизвестно где искать. Покажите мне место, и я вам скажу, есть там нечто или нет. А бегать по всей губернии, извините. Бессмысленно.

Он кивнул согласно, понимая резон.

– Я вам больше того скажу. Не пропадают десять телег просто так. Даже если сознательно утопили в болоте, не имея возможности унести. Или кто-то потом бы вернулся, или давно нашли. Триста с лишком лет прошло, шутка ли. Тысячу раз случайно могли наткнуться. Только нема дурных всем рассказывать об этом. Моментально либо государство придет забирать, либо лихие люди. Давно тихонько переплавили и уплыло. Никто у вас в районе внезапно не стал покупать земли после Смуты?

– Занятное предположение. Надо б поинтересоваться. Возвращаясь к нашим баранам… – и, спохватившись, посмотрел.

Ясное дело, вчерашнему юродивому такое знать странно.