Алексей Янов - Княжич [litres]

Со слов гончаров выяснилось, что тугоплавкую керамическую глину они закупают в Дорогобуже. Добывают ее местные гончары в деревеньке Молодилово под Дорогобужем прямо по пологому склону левого берега Днепра. Но это был удельный город Ростислава Мстиславича, поэтому как-то напрямую влиять на добычу дорогобужских керамических глин я не имел никакой возможности. Оставалось надеяться лишь на добрую волю местного князя, что он существенно не задерет цены на свою глину и тем паче не введет против меня «санкции». Ведь этих тугоплавких глин при развертывании всех мною запланированных производств потребуется огромное количество.

Место, где искать легкоплавкую, но качественную керамическую глину для производства кирпича и черепицы, я знал – в Гнёздово. В будущем там возникнет промстройкомбинат, но даже сейчас там велась, по словам княжьих гончаров, добыча и кустарная выделка глины. Иных трудностей в размещении в Гнёздово кирпично-черепичных производств не предполагалось, этот город личной вотчиной князей Ростиславичей не был, подчинялся центральной власти. Глина, подходящая для кирпичей, была и поближе, в окрестностях столицы, но она, на мой взгляд, была излишне запесоченной и не годилась для выпуска высокомарочного красного кирпича.

Песчано-гравийный материал (бутовый камень) добывали за речкой Рачевкой, в карьере в районе Бабьей горы на левом берегу Днепра. Кстати, на Рачевке тоже наличествовали пригодные для кирпичного производства глины, но земли эти были в частной собственности горожан. Перекупать их пока не стоило, Гнёздово за глаза в ближайшие годы хватит.

Известняк же из известковых туфов добывали чуть ли не в черте Ильинского (Заднепровского) княжьего двора на берегу речки Городянки, а также на берегах заднепровской речки Стабны.

Переговорив с мастерами, выдал им задания на производство глиняных баллонов, змеевиков и небольшой печи для содового производства прямо на территории Ильинского княжьего двора. Сам я окончательно должен был переехать туда на днях, Днепр ото льда почти очистился.

Апрель (цветень) 1233 года

Ильинский княжий двор был вымощен бревнами, посреди двора возвышалась Петропавловская церковь, соединенная крытым переходом с резным узорчатым княжьим теремом. Оконные карнизы хором были разукрашены затейливой старославянской росписью и резьбой. Кровля над зданиями была выполнена из тёса. А все остальное дворовое пространство заполняли многочисленные складские амбары, конюшни, хлева и иные служебные, производственные и жилые помещения.

В помещениях дворца царила довольно-таки специфическая атмосфера. В большинстве комнат было прохладно, затхло, сыро, местами даже присутствовала плесень. Однако некоторые помещения были буквально закопчены дымом, словно какие-нибудь коптильни из-за наличия печей-каменок.

Перемога по приезде первым делом начал налаживать караульную службу, а заодно гонять дворовую челядь почем зря. Я же, в первые дни отвлекаясь на занятых делом мастеров, слонялся от дворца до речной пристани – наблюдал за «Великим переселением народов». В нем участвовали пять десятков дружинников под командой Перемоги, все дворяне со своими учениками, значительная часть княжих ремесленников и их подручных.

Вскоре здесь предстояло начать выстраивать заводские корпуса, печи, плотины и еще множество сопутствующей «мелочи». К работам князь разрешил привлекать за отдельную плату местных жителей. Все эти производства должны будут разместиться по берегам заднепровских речек Шклянная, Городянка и Ильинка.

У правого берега Днепра покачивались привязанные к кольям лодьи. А местные мостники сооружали через Днепр очередной, незнамо какой по счету деревянный мост. Простоит он до весны и в половодье будет снесен ледоходом и потоками талой воды.

Заскучав от наблюдения за монотонной разгрузкой перевозимого вместе с нами имущества, я ненароком перевел взгляд на ошивающегося поблизости Еремейку – талантливого и весьма многообещающего ученика моего спальника Веруслава. Одиннадцатилетний паренек был настоящим вундеркиндом, буквально все схватывая на лету. Он, стервец, уже успел верхушек нахвататься в немецком и литовском языках у недавно купленного на Невольничьем рынке Якушки.

Еремей чему-то поучал, тыкая пальцем в берестяной листок, своего нового коллегу по учебному процессу Сеньку, купленного за компанию вместе с Якушкой. Но в отличие от последнего он пока ничем выдающимся похвастаться не мог. Двух сирот, Сеньку с Якушкой, я определил на обучение к своему дворянину Веруславу, он казался, на мой взгляд, самым толковым преподавателем.

На пятый день своего пребывания в Ильинском я собрал «старую гвардию», ту, что уже закладывала селитряные бурты за Кловским оврагом, и направил их с аналогичной целью теперь уже за Шклянную гору.

– Вершину той Шклянной горы разровняйте и поставьте четыре сруба, насколько там места хватит, – инструктировал я назначенного мной главу отряда Клепика. – Ну а как бурты капать, тебя уже учить не надо, верно?

– Верно, княжич! С закладкой буртов я справлюсь, а вот на что потребны будут эти срубы?..

– Я уже с князем договорился, будем там заготавливать рыбу холодного копчения, она должна получиться вроде той, что немцы сюда к нам завозят. Правда, в отличие от немцев, рыбу будем речную коптить. Кроме рыбы займемся еще мясом, салом и колбасами.

Василь, задумавшись, машинально почесал затылок.

– Срубы-то я поставлю, а вот как там копчение обустраивать…

– Об этом не беспокойся. Поручение мое исполни, а уж дымоходы к этим срубам будем вместе ковырять.

Борода Василя дернулась от улыбки.

– Хорошо, княжич, пойду людей сбирать.

Посидев еще немного на апрельском солнышке, я отправился в мастерские, проведать, готов ли там уже давно заказанный им свинцовый бочонок. Ведь все остальное нехитрое оборудование, включая змеевик, было сделано. Вчера литейщик вместе с кузнецом клятвенно обещались к сегодняшнему обеду смастерить.

Во всех этих отливках и иных работах, связанных со свинцом, я благоразумно не участвовал, из-за боязни им отравиться. Наслушался, понимаешь, всякие бяки про свинец в свое время. Ну а литейщик с кузнецом о вреде свинца даже не подозревают, вот пускай с ним сами и возятся.

С подобными крамольными мыслями я зашел в литейку, там меня встретили два субъекта, лыбящиеся во все 64, или сколько там у них зубов.

– Принимай, княжич, работу!

С интересом осмотрел бочонок, потом спросил:

– Герметичен?.. – поняв, что ничего не ответят, переформулировал вопрос: – Воду в него заливали?

– Спытали уж, вода в нем и сейчас залита, нигде ничёх не пропускает, сам глянь, княжич, на полу ни капли воды не видать.