Сергей Чернов - Рождение сверхновой

— Это плюс. Хоть в чём-то, хоть на миллиметр вы хотите продвинуться вперёд.

— Будет и ещё новое. Но вы поймите, я не могу раскрывать все карты, пока мы не сговоримся.

— Вы напрасно опасаетесь, мадемуазель Агдан, — флегматично замечает Стив, — Поймите элементарную вещь, про которую я вам полчаса толкую. Даже если ваши задумки разойдутся по всему миру, никто не шевельнётся вложить и пару долларов в подобный проект. Все сделают одно: встанут в позицию быстрого старта и начнут за вами наблюдать. Провалитесь, вас осмеют. Произведёте фурор, о-о-о, вот тогда они рванут в вашу сторону быстрее ветра.

— Вот и не хочу давать им возможность вставать на старт, — подсекаю я быстро.

— Ха-ха-ха, — после паузы хохочет Стив, — Вам палец в рот не клади…

Приносят жаркое, я прошу снабдить меня пивом, и мы отдаём должное замечательному блюду из оленины. Наконец-то я наелась, аж потяжелела.

— Двадцать миллионов долларов и два процента прибыли. Если она будет, конечно, — сменив тон на деловой, Стив этой суммой меня оглушил. Теряюсь на долю секунды, потом цепляю покерфейс.

— Мощные у вас запросы, — перехожу на очередной кусочек оленины и с наслаждением запиваю «Хельмутом». Местное пиво очень неплохое. Обдумываю заявочку. Два процента прибыли при моих аппетитах могут сложиться в десять-двадцать миллионов, плюс-минус. Совсем берега потерял парниша. Вслух такого, конечно, не говорю. Вдруг он реально столько стоит.

— Мой последний гонорар — пятнадцать миллионов, — неторопливо объясняет Стив, — и планку я могу изменять только в большую сторону. Будь ваш проект именно с тем риском, о которых я говорил, я бы согласился на пятнадцать. Но ваши риски мне не кажутся слишком великими.

— Смешение жанров есть. Боевик плюс любовная линия с элементами фантастики и апокалипсиса, — чуточку приоткрываю карты, — Моё слово — десять миллионов и пол-процента. И торговаться не буду, это максимум, на который я способна.

— Фантастика и апокалипсис? — Стив на секунду притормаживает с едой и словами, — Хорошо, я согласен на минимум в пятнадцать миллионов и полтора процента. Это тоже моё последнее слово.

В общем-то, это и был фактически конец переговоров. Мы не смогли совместить наши хотелки.

— Каков ваш бюджет? — Стив переходил к техническим вопросам.

— Я располагаю на данный момент полусотней миллионов, но мои капиталы непрерывно растут. По моим прикидкам моё состояние достигнет к концу года ста миллионов. Ещё пара десятков — деньги друзей, которые я могу привлечь.

— Будете делиться с ними прибылью, — предупреждает Стив.

— Друзьям не жалко.

— Тогда не понимаю, чего вы боитесь. По моему мнению, вы вполне уложитесь в восемьдесят — сто миллионов. Учитывая мой заявленный гонорар.

— Будут дорогостоящие спецэффекты. Кое-чего никто пока не делал. Моя интуиция говорит, что я обязательно выбегу из бюджета.

— Уважаю вашу решимость, мадемуазель Агдан, — с искренним сожалением говорит Стив, — Но понимаете, я такой же. Я тоже готов рискнуть своими капиталами, но у меня их пока нет. В нужном количестве. Приходится доить вас, продюсеров.

Мы заканчиваем с обедом. И с переговорами. Почему-то у меня нет ощущения, что я безоговорочно проиграла. Чувствую, что завела полезнейшее знакомство.

— Будем поддерживать связь, — предлагаю я, — Может быть, я заработаю к концу года не сто а двести миллионов, или вы согласитесь на мои условия, тогда возобновим наш разговор.

— Уж лучше вы заработайте побольше, — улыбается Стив, — Да, будем на связи. Вот моя визитка, это всего лишь четвёртая, которую я кому-то даю.

Сноб! Прячу визитку в портмоне и в памяти. Ужин обошёлся всего в четыреста с небольшим хвостиком долларов в переводе на американскую валюту. Оставляю официанту пятьсот.

Вот так вот. Я смежаю веки, мы приближаемся к Атлантике, и мне хочется спать. Сон в камере меня больше утомил, чем восстановил.

Со Стивом я загадала. Если он согласится, то можно ещё раз приехать в Канаду. Но тройной облом кого-то угодно заставит насторожиться. Как приехала, моментально угодила в полицию. С ЕнЛин не встретилась, второй удар. Со Стивом не договорилась, третий раз по голове. Что это значит? Может, я и мнительная дура, но истолковываю всё, как знак того, что Канада для меня закрытая территория. Почему? А ГуаньИнь её знает…

18 марта, местное время 10 утра.

— О, мон дьё, — Директор муниципальной полиции города Монреаль Марк Роше, устало потёр глаза, — Вы хоть понимаете, в какое дерьмо вляпались?

Директор, представительный подтянутый мужчина чуть выше среднего роста, почти шептал. Но в гробовой тишине, царившей вокруг него в главном зале станции, все присутствующие слышали его прекрасно.

— Да и дьявол бы с вами со всеми, но вы за несколько часов утопили в дерьме всю страну. Не город, не Квебек, всю Канаду, — голос директора снова начал набирать силу. Полчаса перед этим он орал так, что звенели стёкла, а с одного стола упал какой-то пузырёк.

— Давайте подытожим, — директор опять сбавил количество децибел, — Тому придурку портье что-то почудилось и он вызвал наряд. Патрульные прибыли и сходу, не дав себе труда разобраться в ситуации на месте, задерживают юную девушку-иностранку. Заковывают её в наручники и везут сюда. Сразу вопрос: какого дьявола!

Директор упёр тяжёлый взгляд светло-голубых глаз, от ярости ставших почти белыми, в старшего констебля Триаля.

— Какого дьявола вы нацепили наручники на хрупкую девочку? Она сопротивлялась, кричала, вырывалась, не подчинялась вашим требованиям?

— Ничего такого, господин директор, — мнётся Триаль, — никакого сопротивления не было, даже словесного.

— … — директор молча ждёт объяснений.

— Мне показалось, что она посчитала ситуацию забавной. Она буквально заставила меня надеть ей наручники.

— Забавлялась, выходит? — угроза прорывалась сквозь мирный тон.

— Да, господин директор. Мы с Робером никаких грубостей себе не позволяли. Я не могу ничего плохого сделать девушке, которая со мной кокетничает. Мадемуазель Пак назвала нас с Робером красивыми мужчинами…

Марк Роше заводит глаза к потолку. Полицейским, наверное, мнится, что он им не верит, на самом деле директор прокручивает в голове интервью девушки сутки назад. Да, точно! Про наручники она не сказали ни одного слова. «Получается, она действительно к ним претензий не имеет…», — решает директор.

— Хорошо. Выясним, что делали дальше остальные красивые мужчины, — сарказм директора начинал приобретать свойства яда, — Один из красавцев набросился на неё с кулаками, как только она вошла сюда. Объясни-ка нам, красавчик, зачем ты это сделал?

Массивный могучий Клод опускает глаза. На него никто не смотрел, кроме директора, однако он попадает в центр неявного всеобщего внимания.