Сергей Чернов - Рождение сверхновой

МуРан взялась за чашку с чаем. ИнХе хмуро выслушивает, по её лицу видно, что она в корне не согласна.

— Мы можем только навредить сами себе, если попробуем ей помешать, — МуРан поворачивается к невестке, её голос строжает, — Вечером будет выступать премьер-министр Канады. Как ты думаешь, что он скажет? Я тебе расскажу: он от имени всей своей огромной и сильной страны будет извиняться перед нашей Агдан.

— Нашей? — тупо переспрашивает ИнХе.

— Она же кореянка, — поясняет МуРан.

20 марта, время 9 часов утра.

Репетируем с ИнЧжон танец «Hands performance» в тренажёрном зале. На нас с сиденья одного из тренажёров жмурится Мульча. Наконец-то я, если не дома, то хотя бы среди своих! Одного канадского глотка мне хватило, чтобы затосковать о Париже.

Удачно я сделала ноги из Монреаля. Новости о моих приключениях, невзирая на нынешнюю скорость их распространения, обогнать меня не смогли. Как СМИ ни стараются, но мгновенно они даже экстренные выпуски сделать не могут. Есть время реакции публики, уходит время на сообщения по ссылке, добавьте заметную разницу по времени. Так что прилетела я спокойно, никто кроме выделенного мне сопровождения меня в аэропорту не отлавливал.

Вчера по причине моего появления и нахлынувшей следом сенсационной волны рабочее время пришлось сократить. Слава святым апельсинам, всё позади. Гвалт девчонок утопивших меня расспросами, недовольство СанХёна «Опять ты, ЮнМи, в историю попала!», бешенство в глазах ГаБи, как только она поняла, что её принцессу кто-то обидел… всё позади. Я не спрашивала, но, скорее всего, это она инициировала нападение на канадское посольство. Хорошо, что у неё ядерного чемоданчика нет, а то исчезла бы Канада с лица Земли.

— Иня, давай теперь зазеркалим с этого места. Зря что ли мы вдвоём танцуем?

ИнЧжон внимательно смотрит, я медленно показываю, что ей надо делать.

Мы готовим обещанный мной ИнЧжон танец. На концертах его показывать нет смысла, это зрелище либо для малой аудитории в шаговой доступности, либо для видеоролика. Сложные вычурные движения руками насыщены секретами. Повторить с лёта обычный человек не сможет, да и подавляющее большинство тренированных встанет в тупик. Можете одновременно водить ладонью по кругу на голове и животе? Все смогут. Одновременно похлопывать по животу и макушке? Тоже все смогут. А теперь попробуйте одной рукой водить по макушке, а другой хлопать по животу. Никто сразу не сможет. Надо довольно долго тренировать такое сочетание движений. Я подробно изучала этот вопрос. Если коротко, то есть движения, которые легко сопрягаются, а есть не поддающиеся одновременному исполнению. Так вот я целую кучу трудно сопрягаемых элементов воткнула в танец.

— В принципе можно нас выпускать, — после просмотра видео говорю я. Наверное, можно что-то добавить или отшлифовать, но моя фантазия иссякла, и дальнейшая ювелирная огранка зрелищности не добавит.

— Вообще не понимаю, что ещё можно сделать, — высказывается ИнЧжон, — Хотя я и раньше не понимала, когда танец был в два раза короче.

Это да. Двухминутное шоу мы довели до почти пяти минут. После тренировки аж руки отваливаются.

— Иня, попроси кого-нибудь из девчонок, чтобы тебе руки помассировали, и полежи хотя бы полчаса.

— А тебе?

— У меня ГаБи есть…

ГаБи и Мульча. На обеде, надеюсь, хватит сил ложку до рта донести, а после обеда они мной займутся. Обе. ГаБи плечи и руки промнёт, пока Мульча что-нибудь в ухо намурлычет.

Тот же день, 20 марта, время — 16 часов.

Великолепное место! Меня всё время терзает подозрение, что мы в музее. Роскошно всё, каждый миллиметр паркета или стен, изобилующих вычурными украшениями. Местные мсье знают толк в роскоши с отчётливым гедонистическим привкусом. Целый час мы просто ходили, открыв рты, не обращая внимания на снисходительно одобрительные усмешки персонала. Не зря они с нас миллион евро за один концерт снимают. Хорошо ещё наши репетиции входят в общий пакет.

Наши администраторы тоже дар речи потеряли. Им бы это не помешало загнать нас на сцену работать, а самим походить полюбоваться красотами. Зато я помешала.

— Один час, саджанним, — хладнокровно обрезаю ретивость СанХёна, — считайте это частью культурной программы. Иначе девочки работать не смогут, рот откроют, а закрыть забудут.

Кто-то из девочек хихикнул, СанХён и ЮСон зыркнули в ту сторону грозно, но спорить не стали. Как водится, последнее слово постарались оставить за собой.

— Только час, — СанХён демонстративно глядит на часы.

И вот этот час истёк. Мало, я могла бы тут на полсуток засесть в режиме медитации, но никто не позволит. Приступаем к репетиции. Кроме ещё не звучавшей песни «Ceux Qui N'ont Rien», есть другие сюрпризы организационного плана.

— АйЮ, у тебя всё тре бьен, — выношу ей высокую оценку после «Je suis malade». Отлично у неё получаются такие песни. По-моему, они идеально подходят именно кореянкам. Себя я в плане музыки к кореянкам не отношу.

Выхожу на сцену, моя очередь. Выходит и Шарль Россель, саксофонист. Пришлось привлекать из местных, золотить ручку и всё такое. Своих у нас нет, я видела, как задумчиво тёр переносицу СанХён. Я и сама глаз положила на этот инструмент, есть в нём неподражаемое очарование. Надо бы взять несколько уроков и посмотреть, что из этого получится.

Ладно, поехали! Шарль начинает свою партию, в положенный момент вступаю я. Когда заканчиваю, от дальнего конца зала и бокового балкона несутся аплодисменты. Местный персонал халяву ловит. Им и за концерт платить не надо, так послушают, пусть не в полном комфорте и на репетиции поприсутствуют.

— Двигаешься ты не слишком убедительно, — замечает СанХён.

— Так задумано. Я на репетиции только намечаю, что буду делать, а в полный размах выдам на выступлении. Силы берегу.

— Хорошо. Тогда покажи без вокала, что ты выдашь в полный размах, — просит он.

Мы заряжаем минусовку вполгромкости, и я выдаю в полную силу, неявно используя свою гибкость, что заметно выше нормальной. Слегка ошеломлённый СанХён отстаёт от меня, а с балкона опять аплодисменты.

Иду отдыхать, а на сцену выгоняют нашу Лолиту, в просторечии Борамку. Подсаживаюсь к мсье Дювону, у меня к нему разговор. Сурьёзный.

— Вы великолепны, мадемуазель Агдан, — Дювон галантно целует мне руку, — С ужасом жду момента, когда вы покинете нас и боюсь впасть в депрессию.

— О, Пьер! — не улыбнуться на такие изысканные комплименты невозможно, — Мои песни никуда не денутся. Вы их будете слушать, пока не надоест.

— Не могу такого даже вообразить, что ваши песни могут наскучить, — решительно возражает Дювон.