Сергей Чернов - Рождение сверхновой

— Позвольте поблагодарить вас, мадемуазель Агдан, за внимание к нашим морякам, — слегка торжественно произносит ведущий и делает какое-то, поначалу непонятное, движение. Протягивает раскрытую ладонь и слегка наклоняет голову.

После секундного замешательства «догадываюсь», — на самом деле режиссёр подсказывает через телесуфлёра, — и протягиваю правую руку. Монтень с чувством и, похоже, с удовольствием целует её.

— Но нам известно, что какие-то мелкие неприятности у вас на концертах были, — Монтень затрагивает раздражающую тему, но считаю это правильным. Занозы надо выдёргивать сразу, а то дальше хуже будет.

— В Марселе ничего такого не было, — слегка ехидно отвечаю я.

— В «Зените», — уточняет ведущий.

— Да. В первые два раза в «Зените» случился досадный момент. Небольшая часть зрителей, около полусотни, может чуть больше, покинули зал. Но я быстро поняла, что они уходят не по своей воле.

— Как вы это поняли? — ведущий обнаруживает искренний интерес.

— Когда запела французскую песню, — рассказываю подробности, — Они повели себя, как люди, которым не хочется что-то делать, но приходится. Они замедляли шаг, оглядывались, скопились у выхода и вышли, когда я закончила петь…

— А в следующий раз в холле их ждали журналисты, — улыбается Монтень.

— Журналисты иногда бывают крайне неприятными, — смеюсь я, — Но не всё же нам терпеть их вредные вопросы?

— Не любите журналистов?

— Не любила. Отношение стало выравниваться, когда увидела, что неприятных мне людей они топят с таким же энтузиазмом. Так что сейчас воспринимаю их терпимо.

— Выяснили, кто это подстроил? — ведущий задаёт кульминационный и потенциально опасный вопрос.

— Нет. Всего лишь подозрения появились. Насколько знаю, наш менеджмент детективное агентство подключил, — на самом деле, точно не знаю. Мне посоветовали так сказать, но пошли ли на это — мне неизвестно. Да и не интересно. Мне главное, что всё прекратилось.

— Цены на билеты подняли по тем же причинам? — тонко улыбается ведущий.

— Да, в рамках той же борьбы с клакерами. Во-первых, пусть наши недруги больше затратят, во-вторых, парижане будут им «благодарны». А в-третьих, ответный ход. Если при повышении цен билеты раскупают, все видят, что в реальности наша популярность высока.

— И билеты раскупают все до одного, — не спрашивает, а фиксирует факт ведущий.

— Да. А нокаутирующий удар клакерам мы нанесли на третьем концерте. Совсем недавно. Хотите, расскажу, как всё было?

Монтень соглашается, и я быстро, за несколько минут, под своё хихиканье и его смешки рассказываю…

23 февраля, время 19:00.

Начинаю концерт я, пока в качестве ведущей. После приветствия и как только зрительский энтузиазм принимает менее шумные формы, обращаюсь к клакерам:

— Внимание, медам и месье! Те, кто планирует покинуть концерт после третьей или четвёртой песни, могут получить по полсотни евро за сданные билеты. Вдумайтесь, медам и месье! Вам заплатили пару сотен евро за то, чтобы вы ушли, дали билет, и сейчас вы бесплатно выслушаете несколько песен, посмотрите на меня. Но вас ещё и бонус ждёт! Хоть и небольшой. Но учтите, предложение действует только до пятой песни, после неё вам платить не будут.

Далее объявляю номер, и всё начинается, как раньше. Но слегка не так. Теперь народ веселится ещё и в паузах между выступлениями. Публика тычет в уходящих пальцами, смеётся, крутит пальцем у виска. Кто-то из беглецов сохраняет покер-фейс, а кто-то неудержимо краснеет. И мало их, заметно меньше чем раньше.

В холле их ждут. Нет, на этот раз не журналисты и полицейские, а работники «Зенита» и наш стафф. Желающим действительно дают пятьдесят евро в обмен на билет. И тут же его продают, за те же деньги. Получивший билет счастливчик опрометью кидается ко входу, а за дверями волнуется длинная-длинная очередь из страстно желающих попасть вовнутрь.

После четвертой песни я объявляю маленький перерыв на десять минут. И в зал запускают сотни полторы молодёжи. Им придётся стоять в самом дальнем поперечном проходе, но их ничего не смущает. С них взяли всего по двадцать евро, и деньги эти не для меня. Что мне эти 3–4 тысячи? А вот на премию стаффу, который всё это организует, в самый раз.

24 февраля, время 10:53 утра.

— Вот так вы с ними и разделались, — сквозь улыбку резюмирует ведущий.

— Да, мсье Монтень.

— Не могу не спросить вот о чём… — ведущий вовремя совершает очередной поворот в разговоре, — Смысл вашей песни «Мадемуазель поёт блюз» не представляется вам слишком серьёзным, пожалуй, даже с философским оттенком?

— Да уж, — я улыбаюсь, — Это совсем не простенькая любовная лирика. Самой первой песней мы заявляем себя, как серьёзная группа. Мы не сторонники стиля «два притопа, три прихлопа».

— Ну, да… и остальные ваши песни совсем не легкомысленные, — соглашается Монтень.

— Есть и лёгкие, — делаю поправку, — Я, как автор, не выношу ограничений.

— Чего нам ждать от вас дальше?

— Как чего? — удивляюсь я, — Новых песен и новых приятных сюрпризов.

Сеул, квартира семьи Агдан.

28 февраля, время 20 часов.

На экране любимая дочка и сестра прощается с ведущим, идёт заставка Франс-2, потом MBS и, — куда без неё, — начинается реклама. ДжеМин вздыхает.

— Моя дочка даёт интервью французскому телевидению, с ума сойти.

— Ук, скоро только по телевизору её и будем видеть, — бурчит СунОк.

— Тоже соскучилась? — улыбается мать и бодро встаёт, — Ладно пошли, у нас по расписанию тренировка. Будет тебе, чем удивить ЮнМи, когда она приедет.

Без единого слова возражения девушка встаёт. Через десять минут, после лёгкой разминки, пусть с помощью мамы, что придавливает её плечи, садиться на полный шпагат.

— Пора начинать с запасом, СунОк, — женщина подсовывает под пятку тонкую книжку, — Давай!

2 марта, время 17:35.

Измотанная марш-броском рота вползала на территорию части полудохлой гусеницей. Издалека могло показаться, что солдаты бегут, в реальности таким бегом сложно догнать даже не слишком торопящегося человека. Потёки пота на серо-зелёных лицах, которые будто соревнуются между собой, какое из них самое несчастное.

Не все выглядят несчастными и умученными. Во главе колонны, сзади и по бокам располагаются вполне бодрые капралы, ефрейторы и сержанты. ЧжуВон в момент финиша на территории части контролирует арьергард. Вдвоём с товарищем-ефрейтором. Товарищ держит на плечах три автомата, а ЧжуВон, тоже на плече, несёт обессиленное тяготами армейской службы тело сослуживца-новобранца.

— Предводитель, ты не устал? — спрашивает ефрейтор.