Михаил Поляков - Смутное время

— Плохо, очень плохо, могли бы разводить! А где денег на покупку настоящих лошадей сыскать! Хоть на войну иди, да поляков бей!

— Малы мы еще для походов, но мысль хорошая… — серьезно подтверждает Всевлад, при этом стараясь походить на своего отца, даже манера речи становится точно такая же. — Еще четыре года, а там можно и в поход сходить! Мне уже пора опыта боевого набираться, тата в тринадцать в свой первый набег на Польшу пошел и я смогу!

Первый кирпичик моего будущего благосостояния считай заложен, ходить в походы с богатырем это примерно тоже самое что иметь целый танковый взвод, мало никому не покажется, плюс еще Игнат Всевладович в стороне не останется, в первый поход по-любому пойдет с сыном!

А два богатыря это уже целый танковый взвод! Ох и не поздоровится полякам через четыре года!

Тревожно бьет набат в поместье, не в первый раз уже за неделю, но на этот раз ему не отвечает Соловьевский, а это плохой знак! Ложные тревоги стали в последнее время очень частыми, и дня не проходит чтобы дозорный со стены не увидел что-то такое — этакое и непременно очень опасное! Все им мерещится что всадники по зимнему лесу вокруг поместья скачут, что впрочем не такая уж и ложь, пару раз Никифор находил следы людей и лошадей, нарезавших круги вокруг поместья. И ни о чем хорошем эти следы не говорят, мужики из Соловьевки прятаться бы среди деревьев не стали, они через пажу напрямик ходят. А это значит кто-то недобрый шастает по округе! Разбойники ли присматриваются к поместью или еще кто — неизвестно, но нужно быть на чеку… Тем более сейчас темнеет рано и в вечерней темноте легко можно спрятать целую армию. Колокол все не умолкает и продолжает истошно звенеть, а это значит что тревога не учебная…

На стенах уже все оставшиеся десять бойцов охраны и Никифор, не во время воевода забрал ратников не во время… Со стены хорошо видно как неизвестный конный отряд резвится вокруг Соловьевки, а вполне возможно и уже в ней. До Соловьевки от поместья всего полтора — два километра, так что все видно практически как на ладони, особенно хорошо видно крылья у всадников…

Поляки, сложно не узнать их крылатых гусар. Явились, и так далеко от Москвы!

Ох и не во время Игнат Всевладович забрал половину гарнизона! И до сих пор не вернул их обратно! Оно конечно ему на полях сражения с Польшей люди нужней, но и десять ратников и один практически витязь для охраны поместья это очень и очень мало! Все равно отсидеться в столице у воеводы не вышло, поляки считай уже под Москвой, не сегодня так завтра уже на приступ пойдут! И устоять Москве нет никакого шанса, слишком много наемников у Лжедмитрия, причем служащих теперь не за золото а за идею, ну и долю в добыче конечно же! Южная часть Польши расстаралась, отправив Лжедмитрию пять тысяч отборных рубак. Да и кроме поляков к войску «законного» наследника царской шапки все время присоединяются все новые и новые русские отряды, кого только в них нет! И холопы с мужиками и бояре со своими дружинами. Лжедмитрий никому не отказывает и берет всех, несмотря на происхождение, обещая манну небесную всем сподвижникам сразу же после его победы. И если с холопами все ясно, те в основном набедокурили и развращаться им некуда, то вот бояре и прочие помещики, ставшие на сторону Дмитрия, пытаются в мутной воде Смуты выловить золотую рыбку. Тут ведь как, иногда может случится так, что вовремя наполнив вином бокал Лжедмитрия можно через год министром финансов стать или еще чего… Вот и идут помещики в войско к самозванцу в надежде на хлебное место после воцарения «законного» царя. Но в основном такие надежды питают совсем мелкие дворяне, которым терять нечего. Крупные и сильные помещики, присоединившееся к войску Дмитрия, по своим поместьям сидят и с дружинами добро сторожат от поляков, шастающих по переметнувшимся и сдавшимся территориям.

— Гуссария мать его! — не выдерживает первым Никифор, нарушая мертвую тишину. — Это тебе не разбойники, под ногайцев ряженные, это настоящие польские крылатые гусары! И что они так далеко от Польши делают?

Да понятно что, грабить пришли, пока основное польское войско под Москвой стоит эти пустились в свободное плаванье, им еще неизвестно станет Лжедмитрий царем или нет, а награбленное вот оно — всегда рядом и пощупать его можно, в отличии от эфемерных обещаний «законного» наследника! Вот только далековато они забрались…

В Соловьевке гусары пробыли недолго, десять минут и они уже кружат у стен поместья. А за конниками едет карета, мать его карета на лыжах! Карета сопровождается все теми же крылатыми. И хоть они наверное и самая страшная конная сила в это время, но до единообразия и хорошего доспеха им еще далеко, крылья и то разные у всех, у кого прикреплены к кирасе, а у кого нет кирасы, в их рядах есть и такие, — к седлу. Странно, первые крылья появились на доспехах у турков, но больше всего прижились у поляков. Судя по всему эти ребята не слышали про Икара…

Никифор кричит со стены и пытается вызнать кто такие и что им нужно, но поляки проявляют несвойственное для себя спокойствие, молчат и в сторону медленно едущей кареты смотрят. Только их кони недовольно фыркают да сбруя воинская звенит. Вообще непохоже на поляков! Чтобы те и молчали? Обычно шума от двух польских панов больше чем от всех бояр московских вместе взятых…

Я насчитал сорок четыре гусара в кирасах и еще семнадцать или восемнадцать без, оруженосцы или младшие гусары, черт их пойми! И вся эта сила, а это именно сила, подчиняется тому, кто едет в карете, по-другому их покорность никак не понять.

Карета наконец доскрипела до пажи перед поместьем, остановился в почтительном расстоянии от стен и из нее вышли, а вот это даже неожиданный поворот, вышел поп, хорошо знакомый всему поместью, и еще один старик, облаченные в монашеские одежды. Церковники снюхались с поляками — латинянами? Что тут вообще происходит!? Названные гости собрались в кучку и стали что-то обсуждать, наконец от толпы отделись двое, старик-монах и гусар, полностью закованный в стальную броню. Идут они медленно и по дороге машут веткой дерева, это такой местный аналог белого флага переговорщиков, летом ветка с листвой, зимой — без.

— Чего явились, псы? — спрашивает Никифор, свесившись за стену.

— Отдавай ведьму и ее сынка и мы уйдем! — на чистом русском заявляет поляк.

— Чего? — понеслись удивленные возгласы по стене. Ответ «гостей» слышало все поместье, включая и Катерину Наумовну, стоявшую рядом с Никифором. Барыня от слов поляка так и вспыхнула жаром, но Никифор вовремя ее остановил, показав знаком что не стоит горячится и сразу же убивать переговорщиков.

С каждым мгновением происходящее становилось все абсурднее и абсурднее! Откуда гусары и церковники? Зачем церковникам барыня и богатырь? Впрочем абсурд на этом не закончился и судя по всем только начинается!