Влад Тарханов - Где найти Гинденбургов...

Отель считался неплохим, но утром в нем было довольно зябко. Ипатьев плотнее закутался в халат, подошел к окну, на журнальном столике лежало нераспечатанное письмо. Владимир Николаевич привычно вскрыл конверт, украшенный замысловатым вензелем. Усмехнулся. Ему сообщали, что выдвинули его на золотую медаль Гиббса, причем шансы получить награду в этом году у академика Ипатьева велики как никогда. Ну да, ну да… Он вообще-то четырежды академик, если разобраться в этом: Академик Санкт-Петербургской академии наук, Российской академии, Академии наук СССР, Национальной академии наук США. И еще… он человек, который страстно желает вернуться на Родину.

Часы! До прихода маклера осталось чуть менее часа. Пора привести себя в порядок. Подошел к зеркалу, да, после болезни и операции изрядно похудел, но теперь вес набрал и вид его стал более чем внушительным, вот только борода и усы… Куда они делись? Четырежды академик с улыбкой вспомнил «генеральскую наружность», с которой расстался почти одновременно с революцией, а после операции оставил себе небольшую аккуратную бородку. А ведь в семнадцатом Ипатьев поверил в большевиков. Бороду сбрил в знак отказа от старого мира. Немало принятию Ленина и его соратников поспособствовали хорошие отношения генерал-лейтенанта Ипатьева с генералом от артиллерии Маниковским, который много сделал для того, чтобы в России появилось нормальное производство взрывчатых веществ. По поручению Алексея Алексеевича Маниковского, Льва Яковлевича Карпова [24] Лев Яковлевич Карпов – выдающийся ученый-химик, большевик-ленинец, фактически руководитель создания химической промышленности СССР. Член чрезвычайной комиссии по снабжению РККА. и большевистского правительства Владимир Николаевич сумел убедить ученых-химиков, которые вместе с ним входили в Химический комитет при Главном Артиллерийском Управлении царской армии начать работу на благо большевистской России. Его работу высоко оценил Ленин. Он часто встречался с видными большевиками – Дзержинский, Луначарский. А еще с Троцким, который создавал и руководил Красной армией. И это ему очень сильно аукнулось…

Через десять минут бывший генерал-лейтенант царской армии был уже при полном штатском параде. С сожалением посмотрел на коробку с сигарами – почти десять лет как бросил курить. Сорок минут… Ипатьевы собирались снова вернуться в Чикаго. При приезде в страну Владимир Николаевич устроился преподавать в Северо-Западном университете города Чикаго. Но его бурная натура требовала научной деятельности, учитывая неплохую университетскую лабораторию, энтузиазм преподавателя и его студентов, стали появляться интересные работы в области нефтехимии. Две недели назад профессор Ипатьев получил двухсотый патент на свои изобретения в США, еще 14 патентов ждали своего одобрения, а семь только оформлялись патентными поверенными. Тогда же он начал сотрудничать с Universal Oil Products Company, а в 1936 году сделал открытие каталитического крекинга нефти. Сейчас, после того, как при его участии были созданы предприятия по производству высокооктанового бензина, Ипатьев собирался вернуться в Чикаго и продолжать преподавательскую и научную деятельность. Он уже был достаточно обеспеченным человеком, чтобы позволить себе купить приличное жилье в городе, а не мыкаться по гостиницам, даже самым комфортабельным: не так давно они с женой Варварой удочерили двух русских девочек-сирот, Анну и Софи, и уже успели к ним привязаться всей душой. На покупке дома настаивала жена Варвара, сам профессор все еще склонялся к тому, чтобы вернуться в привычную ему гостиницу за чертой города. И тут Владимир Николаевич вспомнил последнюю встречу с сыном Николаем в Брюсселе. Они встретились, как враги. Сын, который воевал с белыми против большевиков не без основания считал, что работа отца помогла большевикам одержать победу в Гражданской войне: слишком уж была показательной разница в снабжении боеприпасами Белой армии, вынужденной закупать патроны и снаряды у заклятых друзей из Антанты и большевистской Красной армии, которая даже в самые тяжелые моменты боев недостатка в снабжении не имела. На самом деле было не так, но именно это высказал отцу сын, так и не подавший при встрече руки. Потом было письмо сына с покаянием. Он принял позицию отца в том, что тот делал все на благо страны, Родины. Но… но встретится больше им не судилось. На свою беду Николай изобрел средство борьбы с малярией, которое испытывал в Конго, где и умер от желтой лихорадки в тридцать пятом году. Его старший сын, Дмитрий, сложил голову в Мировую войну на Германском фронте под Вильно, в том проклятом пятнадцатом году, когда люди на фронте гибли из-за снарядного голода…

Раздался звонок. Владимир Николаевич вздрогнул. Маклер должен был приехать позже, с чего бы это ему так спешить? Странно, но в дверях номера оказался не хорошо известный профессору маклер, а неизвестный молодой человек с довольно приятными чертами лица, одетый дорого и со вкусом.

– Владимир Николаевич Ипатьев? – спросил молодой человек на хорошем русском языке, разве что с каким-то неуловимым акцентом…

– Чем обязан? – голос ученого прозвучал более чем недовольно.

– Исаак Либерман, – представился молодой человек, – я сотрудник представительства British Petroleum в США. И у меня к Вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Позвольте пройти? Вы посмотрите мои рекомендательные письма?

– Ну что же… проходите…

Владимир Николаевич посторонился, пропуская нежданного гостя в номер. Он был заинтригован. Вроде бы британские нефтяники уже закончили переговоры о покупке технологии получения высокооктанового бензина, так что вряд ли предложение их представителя может его заинтересовать, да и возвращаться в Европу Ипатьев не хотел. Слишком много неприятных воспоминаний. Слишком много обвинений в сотрудничестве с большевиками, чуть ли не обвинения в соучастии в убийстве царской семьи… Цистерны помоев на его бедную голову… Нет, просвещенная Европа обойдется без него. Тем более Европа британская… Но вот слова о рекомендательных письмах его заинтересовали. Может быть, подал весточку кто-то из учеников Августа фон Байера или Поля Вьеля, у которых Ипатьев проходил стажировку в конце прошлого века? Но действительность превзошла все его ожидания.

«Папа, здравствуй! Мне выпала возможность передать тебе письмо с надежным человеком. Мое здоровье хорошо. Может быть, к тебе доходили слухи о моем аресте. Сообщаю: я на свободе. У меня все хорошо. У девочек тоже все в порядке. У нас в стране серьезные перемены. Проходит реабилитация многих ученых, в том числе твоих учеников. Анна говорила, что писала тебе в Нью Йорк. Папа, прислушайся к том, что тебе скажет человек, вручивший письмо».