Алексей Янов - Запад-36

— Ну — ну…, — я неопределённо промычал и обратился к молча нас слушающему Усташу, — к утру очисти от литовцев весь город, задействуй для этого весь свой полк.

— Будет исполнено, государь!

— Утром, когда войска начнут снимать лагерь, мы тебе подсобим, прихватим твоих горожан с собой, — опять заговорил с командиром тридцать шестого батальона. — Проводим до реки, а там вместе с ранеными сплавим всех их вверх по реке до Вильно — там будет организован этапный лагерь для перемещённых лиц.

— Слушаюсь, государь! Разреши начать исполнять твой приказ!?

Я отпустил комбата, а сам в компании с Усташем направился к воеводам в штабную палатку — перекусить и обсудить планы на завтрашний день.

По уложенным на месте разбитого моста брёвнам, с самого раннего утра из Бражуле потянулась печальная вереница депортируемых. Женщины тащили на руках маленьких детей вперемешку с узлами. Дети постарше держались рядом, тоже что — то волокли. В глазах у многих стояли слёзы, некоторые, не сдерживаясь, откровенно рыдали. Молодые девицы с ужасом косили взгляд на лыбящихся в тридцать два зуба русских пехотинцев.

— Живей ноги передвигайте! — прикрикнул какой — то взводный. Окрик возымел действие, темп передвижения сразу возрос.

Немногочисленные литовские мужчины и подростки, ссутулившись и вжав шею в плечи, брели позади женщин, их отделяли друг от друга отделение пехотинцев. Такое раздельное путешествие существенно затрудняло возможность побегов у семейных пар. Кроме того, литовцы и без охраны посматривали с настороженностью за своими соседями. Перед выходом им всем было объявлено, что за каждого сбежавшего будет казнено три полоняника. Подобную практику мы ввели с самого начала кампании. Поэтому, во время депортаций если и случались побеги — то только массовые. А таких беглецов, бежавших толпой, было потом куда как легче найти, нежели одиночек. К тому же, среди переселенцев было много детей, а с ними особо по лесам не побегаешь.

Виленский замок Довспрунга — старшего брата Миндовга, оказался всеми покинут и полностью пуст. Узнав об итогах последней битвы смоленских ратей с враждебными Миндовгу лесными кунигасами, литовский великий князь решил не испытывать судьбу, в спешке переправившись через Нярис (Вилию), вместе со всей своей роднёй и дружиной. Миндовг ушёл на территорию литовского племени Аукштайты — там он владел хорошо укреплённым замком Ворутой. Дальше его преследовать я не стал, необходимо было «переварить» уже захваченные обширные пространства в междуречье Немана и Няриса.

Блицкриг удался на славу! Русские рати, прошедшиеся по огромному захваченному краю огненным вихрем, превратили его в пустыню. Всё народонаселение этого края было или полонено, или бежало на север и запад в ещё непокорённые земли литовских племён.

Возвращаясь в Минск, выгребая вверх по Неману, мы то и дело встречали бредущие вдоль берега колонны полоняников. Переселение затронуло не только людей. Вместе с ними понуро брели мычащие, блеющие, хрюкающие стада животных, заодно с путешествующими на возках, в переплетённых деревянных корзинах, квохчущими курицами. Из — за того, что животные нуждающиеся в постоянном выпасе, так и норовили покинуть колонну, вся эта живая масса двигалась с черепашьей скоростью. До самых дальних восточных смоленских земель, определённых им для проживания, по всем расчётам идти этой «орде» придётся не менее трёх месяцев. Для облегчения им жизни и хозяйственной деятельности я планировал снабжать всех вынужденных переселенцев инструментами, прежде всего топорами, лопатами, косами — литовками и плугами. Склады, во всех крупных городах, заполнялись соответствующей продукцией. Неимоверно возросший производственный потенциал смоленской металлургии давал мне такие возможности. Конечно, этот инвентарь будет выдаваться не каждому в руки, а в единичных экземплярах на нескольких людей. В дальнейшем, личные хозяйства, инструментами будут снабжаться в обмен на руду, как это уже происходит с русскими смердами.

Кроме того, решено было одиноких и незамужних женщин компактно селить в учебных лагерях и вблизи постоянных мест дислокации полков, всех остальных — холопами в государственные земли и в боярские вотчины. В разряд лично свободных государственных смердов они смогут перейти, лишь изучив русский язык и пройдя процедуру крещения по православному обряду. А опустевшие литовские деревни постепенно будут заселяться русскими общинами — вервями, усилив их «посохой» — прошедшими КМБ и отправленными в запас пехотинцами.

Немцы, в своё время, хороший урок преподали, успешно ассимилировав в восточной Пруссии всех природных пруссаков литовского происхождения. Я посредством русских колонистов был намерен повторить нечто подобное. Литовцы как носители более низко развитой культуры (исповедуют бесперспективное в плане дальнейшего цивилизационного развития язычество, не имеют собственной письменности и государственности и др.), должны будут, очень быстро, по историческим меркам, полностью русифицироваться, тем самым избавив Русь от множества явных и скрытых проблем и угроз в дальней перспективе.

Хватит быть добренькими гуманистами! Если во внутренних районах страны наличие инородческих образований ещё терпимо, то на периферии подобные места компактного проживания, в будущем обязательно обернутся неисчислимыми мятежами, смутами с обильным пролитием русской крови. Исходя из этих соображений, я со всей решительностью начал проводить глупую и расточительную на взгляд местных и античеловеческую, геноцидную на взгляд из моего будущего, политику национального строительства. Литовцы, через поколения превратившись в русских, впитав русскую культуру и язык, не только избавят своих потомков от множества невзгод, но и перестанут служить, на радость европейских соседей, подрывным материалом для формирующегося единого Русского государства.

Тем более и с лингвистической точки зрения балтийские народы являются самыми близкими к славянам. Раскол между славяно— и балтоязычными племенами, по некоторым данным, произошёл то ли ещё в ветхозаветные времена, а по другим исследованиям несколько позже, уже в первые века нашей эры. Ранее славяно — балтийские племена говорили на одних и тех же древних близкородственных индоевропейских диалектах. Поэтому, исходя из всего вышесказанного, большого греха, чтобы сделать два некогда разделившихся народа одного корня снова единым и неделимым, я не видел.

Прибалтов я решил переселять не по собственной зловредности, и не только в силу соображений обеспечения безопасности северо — западных границ путём устранения потенциально опасного соседа — конкурента, и уж тем более не из культурологических соображений. Нет, были ещё и превалирующие мотивы иного характера, лежащие больше в области экономики.