Алексей Янов - Орда

В лагере во множестве обнаружились и русские невольницы, родом из Рязани, Коломны и других мест. Весь этот женский контингент на первое время, направили в ближайший женский монастырь для, так сказать, реабилитации.

Среди военнопленных также присутствовали китайские и джунгарские чиновники — их держали отдельно от остальных и сейчас с ними предметно беседовали представители спецслужб. С их помощью, можно сказать «из первых рук» мы рассчитываем получить как можно больше стратегически важной информации о Китае и других монгольских владениях.

Радостная эйфория царила не только в моей душе, но и в войске, и в чудом спасшемся городе. Отдельные расквартированных во Владимире части пехотинцев, горожане были готовы носить на руках.

Сотни двугорбых верблюдов, тянувшие тяжёлые ханские шатровые арбы с огромными колёсами, тоже оказались брошены. Рывшиеся в шатрах пехотинцы, предварительно разбитые по взводам и отделениям, выносили из них на свет Божий кольчуги, луки, оружия, материю, ковры и множество тяжёлых сундуков с вещами и драгоценностями.

Войско, в полном соответствии с ранее заведёнными правилами дележа военной добычи, принялось делить доставшиеся от монголов трофеи. Затем последовали общевойсковые построения, на которых я награждал отличившихся бойцов заранее отчеканенными золотыми орденами и серебряными медалями, с ура — патриотичным названием «Священная война». Вместе с награждением заодно повышал в звании многих командиров и рядовых, в соответствии с накануне поданными списками.

Весь следующий день войска собирали на полях боёв прочие менее ценные трофеи, стрелы и болты. Тушами павших лошадей (мясо, кожа, волос) были набиты до отказа собственные закрома, а все оставшиеся неликвидные остатки разрешили забирать горожанам. До самой весны во Владимире мясо варили прямо в котлах и за бесценок продавали всем желающим. Городские запасы соли мы полностью изъяли, она пошла на засолку конских шкур. Засоленные шкуры складывали в буртах и оставили во Владимире для последующей отделки, мастеров — кожевников в городе хватало, а конский волос, что пойдёт на стёганки, отправили в Смоленск. Конской солониной мы не только забили все обозные бочки, но и всю свободную тару в городе изъяли под эти гастрономические цели. Это мясо пригодится нам для пропитания армии, ведь война для нас ещё далеко не закончилась.

Под присмотром раненных артиллеристов во Владимире была организована Пороховой отдел Химической службы ВПУ. Костяки лошадей, их требуха и прочие не оприходованные останки, щедро сдобренные навозом, городских отхожих ям пошли на закладку десятков селитряниц.

После разгрома монголов под Владимиром я сразу послал нескольких гонцов Михаилу Всеволодичу, сообщая о своей победе и повторно призывая его ударить по пасущимся в степи тыловым монгольским туменам. Впоследствии, как я узнал, он выполнил мою просьбу, но и сам при этом не слабо огрёб, но задачу выполнил, остатки степной Орды срочно перекочевали за Волгу.

Чуть позже мне станет известно, что из Залеских лесов, следуя кружными путями, к Дону сумело выбраться, жалкое, обмороженное и полуживое монгольское стадо в пару сотен голов — всё, что осталось от вторгнувшейся на Русь армии «Потрясателей Вселенной». Все планы были сорваны, Западный поход «к Последнему морю» для большинства монгольской армии закончился в русских снегах.

Под стенами и в окрестностях Владимира, безвозвратные потери армии составили девять тысяч человек, ещё семь тысяч, из — за тяжёлых ранений, были списаны из строя. Но глава Вяземского уезда уже прислал мне письмо, в котором сообщалось, что к городу подошли несколько тысяч «добровольцев» — пруссов, рекрутированных в армию при активном участии бывших князей и вождей, ныне сменивших свой статус и превратившихся в «новых русских» бояр православного вероисповедания. То, что в столкновении с монголами у нас будут потери, и весьма серьёзные, было понятно с самого начала, поэтому ещё в конце минувшего лета прусским боярам была поставлена соответствующая задача и выделено под это дело финансирование, вот они с радостью и старались, пополняя ряды моей армии. Оставшиеся вакантные места планировалось заполнить смердами Владимиро — Суздальского княжества. Собственных полков на демографической базе этого княжества создавать пока не планировалось, а вот пополнять ныне существующие полки, вполне посильная и для княжества и для моего бюджета задача. Если армия возрастёт ещё больше, то её просто станет нечем кормить! Незначительно увеличить её численность можно будет только после взятия хлебородной Южной Руси. Да и то сомнительно, все излишки с/х товаров Михаил и его бояре и так в последние годы неустанно и во всё возрастающих количествах поставляют в Смоленские земли.

Сразу из бывшего монгольского стана, под охраной сотни телохранителей, торжественно въехал во Владимир через почерневшие от копоти, некогда белокаменные башни Золотых ворот. У надвратного храма остановились, спешились, дружно перекрестившись на еле различимый образ Пресвятой Богородицы, въехали в город. Отовсюду разносился звон, гулко били в колокола. Улицы были запружены народом. Люди, поснимав головные уборы, радостно приветствовали «крылатую сотню». Священнослужители, вышедшие из храмов с иконами, хоругвями и крестами осеняли всех вокруг крестным знамением, а потом во всю мощь своих глоток прямо на открытом воздухе затянули благодарственный молебен.

Следом за мной в город, под бой барабанов, вступали посошные засадные рати, только сегодня начавшие прибывшие во Владимир. В город они заходили вместе со своими повозками на полозьях и санным обозом. Им предстояло исполнять обязанности гарнизонных войск. А одновременно с этим занимавшие до этого момента Владимир пехотные части, через каменные Серебряные ворота «Ветчаного города» покидали городские пределы. Ещё раньше, сразу после боёв, в городе разместили многочисленных раненных, таковых набралось до двадцати тысяч. В основном это были легкораненые, недаром монголы поднимали и обрушивали на нас тучи стрел.

Через Торговые ворота мы проследовали в «город Мономаха». Это был иначе называемый «Старый город», первоначально основанный Владимиром Мономахом на береговой кручине у реки Клязьмы. Внутри этого квартала на горе возвышался княжеский детинец, окружённый каменной стеной. Детинец, кроме княжеского дворца, вмещал в себе ещё и главный городской собор — Успенский, именно туда мы и направлялись.

Владимирский и Суздальский владыка Митрофан весьма оперативно организовал торжественную литургию в Успенском соборе. Хоть, по моему мнению, он и был флюгером и последним слизняком, но оказался полезным. Такие типы мне нравятся всё — таки больше, чем гордые и независимые, но так и норовящие все мои, начиная оплевать и «тихим сапом» саботировать!