Галина Гончарова - 2. Зима гнева (СИ)

Глаза у Нади стали большими.

- Да как же это... куда власть смотрит?

- Наденька, они теперь - власть. А называется это... рек... рак... нет у них еды. И денег нет заплатить. Вот и грабят, ежели по-простому.

- Реквизиция? - уточнила тора, приходя в себя.

- Во-во... это слово.

Надя помолчала пару минут.

- И что дальше?

- Сама знаешь, что. Поместья горят, людей убивают. Думаешь, Алексеево заговоренное?

Тора так не думала. А какой ценой ей удавалось сохранять спокойствие - знала лишь она одна.

- Ты ведь не просто предупредить пришел, Саввушка?

- За то я тебя и люблю, Наденька. Умна ты...

Тора не улыбнулась. И на шутку не ответила - не до того.

- Ну так?

- Им сюда недолго добраться. Не одни,, так другие...

- Сколько у меня времени?

- Дней десять, может, и того нет. Если Изместьево загорелось... сама понимаешь.

- Понимаю.

- Уезжать тебе надобно. В город.

- Муж не поедет.

- Дочь и внука сбереги. В городе никто знать не будет, кто тора, кто жама... сойдет! А там, глядишь, и наладится чего...

Надя подумала несколько секунд.

- И то верно. Только вот муж...

- Мало тебе жизни попортил? Сама понимаешь, тащить его с собой, дурного да пьяного - на гибель всех обрекать. Начнет задираться - на первой же осине и повиснет. А вы под осиной ляжете.

В словах Савватея был свой резон. И все же, все же...

- Не по-людски это. И не по-божески.

- То и верно! Вот всем в домовину, оно куда как лучше, правда, Наденька? И тебе, и дочери, и внуку...

Надя помолчала несколько минут. Раздумывала, потом решилась.

- Савва, мне дня три хотя бы надо.

- Для чего?

- Когда Иван напьется, он... ты сам знаешь!

- Знаю. А то ж...

Вся округа знала.

Первая стадия запоя у тора Алексеева - пожалейте меня, полейте меня. Водкой.

Вторая - лихость и удаль. Надо ж показать миру, какой замечательный человек осчастливил его своим присутствием. На этой стадии и случались монастыри с кабанами.

Третья стадия - бревно.

На этой стадии тор Алексеев просто валялся в положении риз и требовал очередную бутылку. Заливал ее в себя и засыпал. И спал, спал, спал...

Что от него и требовалось.

Савватей понурился.

- Я так и знал, что ты это скажешь.

Надя ответила грустной улыбкой.

- Саввушка, ты же все понимаешь...

- Наденька, тогда... я не просто так Матрешку к вам привел.

- Матрена?

- Да, моя племяшка. Наденька, она все дороги знает. Ты поняла? Все тропинки...

Надежда поняла. Отлично поняла...

- Случись что...

- Она выведет. Ко мне. Дом я купил, как и договаривались. Все сделал.

Первый раз за двадцать лет, даже больше, Надежда подошла к Савватею. Положила руки на плечи мужчине.

- Спасибо тебе, Саввушка. Ты знай, если что - другого мужчины в моей жизни не было. Только ты...

Савва понял правильно. Иван Алексеев мужчиной не был даже в глазах его жены.

- Будь ты жамой, Наденька, не искал бы я другой жены.

Поцелуй получился коротким, но от этого не менее искренним.

До слез искренним.

До привкуса соли на губах.

- Ох, Наденька...

На рубахе Савватея, там, где прикасалась к его плечам Надежда, алели на беленом холсте пятна крови. Алое на белом, как на снегу....

Тора Алексеева в кровь ладони ногтями разодрала, пока слушала его рассказ, да так и не заметила...

Свободные герцогства.

- Я желаю посещать ваши курсы.

- Вы?!

Мужчина смотрел на Нини так, словно та была... ладно! Не мокрицей! Но чем-то... достаточно бесполезным. К примеру, фантиком от конфеты. Девушка прищурилась.

- Вы имеете что-то против, жом?

Мужчина покачал головой.

- Тора, посмотрите на себя. Вы не предназначены для этой работы.

Зинаида сдвинула брови.

Да что ж такое!?

Она столько всего уже преодолела!

Полкан у ноги согласно рыкнул.

С момента прибытия великой княжны в свободные герцогства прошло уже больше десяти дней. Зинаида успела найти дом и выкупить его.

Успела познакомиться с соседями.

А теперь пыталась устроиться на курсы санитарок при госпитале.

Но... ее не брали!

Уже третий раз! А учитывая, что в городе это был последний госпиталь...

Вот стоит напротив нее доктор, в алом халате и таких же брюках, серьезный, усталый...*

*- в этим мире униформа медиков - красная. И крови не видно, и стрелять по ним якобы не должны. Медики же, прим. авт.

Сколько ему на вид? Лет тридцать, может, немного больше. Чем-то этот мужчина напомнил Нини цаплю. Высокий, длинноногий, с вытянутым лицом, в очках... темные волосы гладко зачесаны назад, серые глаза смотрят спокойно и упрямо.

- Вы считаете, что я с ней не справлюсь, жом?

- Я уверен, тора.

- Я не боюсь крови. И боли тоже не боюсь. Я уехала из Русины, жом.

Доктор посмотрел на девушку в простом темном платье. На собаку рядом с ней. И чуточку смягчился.

Русина...

Война, революция... что видела эта девочка? Какое горе застыло в ее глазах колотым зимним льдом? Что заставляет ее держать пальцы на ошейнике собаки? Словно бы уверенности набираться...

Почему она так настроена?

- Тора, пойдемте со мной. Вы когда-нибудь работали сестрой милосердия?

- Я... участвовала в работе санитарного поезда.

Доктор откровенно фыркнул.

- И возил этот поезд знатных особ?

Зинаида запнулась.

- Как вы узнали?

- Тора, а где еще вы могли получить этот опыт? - врач не смеялся, он почти сочувствовал. - Подумайте сами! Поезд, знатные особы... кто у вас, в Русиине?

- Император и императрица...

- И кого им покажут? У них, кажется, еще дочери?

- Д-да...

- Вы были в их свите, тора?

- Разве сейчас это важно? Их убили, жом...

Врач тоже запнулся.

- Простите, тора. Но поймите меня правильно. Никто и никогда не покажет начальству тяжелых больных. Чистенькие ранения, распоротая кожа, сквозная ранка, которая заживет за пару недель, не оставив и следа... причем все раненые были из благородных. Верно?

- Как вы догадались, жом... простите, не знаю вашего имени?

- Станислав. Станислав Садальский, к вашим услугам, тора.

- Вы не тор, верно?

- Верно, тора. Мои предки были жомами, и я этим горжусь. Сам выучился, сам в люди вышел...

Зинаида опустила глаза.

- Не обижайтесь, жом. Я спросила не ради того, чтобы вас унизить.

Жом посмотрел на нее серьезными глазами, понял, что девушка не врет - и коротко кивнул.

- Вы тоже не обижайтесь, тора. Я после ночного дежурства. И очень устал. Когда мне сказали, что встречи со мной добивается какая-то... тора...

- Фифа? Или та сестра милосердия высказалась еще... определенней?

Врач улыбнулся краешками губ.

- Намного... определенней.

Зинаида пожала плечами.

- Я не виновата, что произвожу такое впечатление. Но я действительно хочу научиться.

- Этому?

Врач без предупреждения распахнул дверь в палату - и вошел, заставляя Зинаиду последовать за ним.