Галина Гончарова - 2. Зима гнева (СИ)

А вот Тимка все слышал.

И соображал.

В четырнадцать лет, на деревне, уже не ребенок. Все он отлично понял... о таких делах среди мальчишек страшные сказки ходили, если что!

И о жертвах баяли... Темной богине то служит!

Это что ж!

Ихний князь, значитца, душу запродал, чтобы на трон сесть? И с освобожденцами стакнулся? Ихнее знамя не узнать сложно было...

Кажись, да.

А богиня-то его и не принимает...

Но Тимка честно рассказал только маменьке.

А маменька - куме. Дело-то такое... страшное дело!

Примерно через три дня знала вся деревня. Через неделю - соседние деревни.

А там и по Русине понеслось - не остановишь. Но кто будет слушать сплетни всякого быдла? Доказательств-то нет?!

***

В гостиной тор Гавриил лично прошел к столику с напитками, набуровил себе благородного дубовика в стакан - и жахнул полный.

Посмотрел на Пламенного. На сына.

- Будете?

Мишель качнул головой. Переглянулся с Пламенным.

- PapA, объясните, что случилось?

- А до тебя не дошло? - окрысился Гавриил.

- Нет... подумаешь, птица. Летела - и что?

- Болван. Вот так и понимаешь, что кретина родил...

Мишель сдвинул брови.

- PapA, хватит ругаться. Скажите ясно, что не так?

- Все не так. Хелла нашу жертву не приняла, - неожиданно спокойно ответил Гавриил. И налил себе еще стакан дубовика.

- И что? Народу плевать, он все одно в Единого верит...

- Народ, е-мое, да кого интересует это быдло!? - на глазах пьянея расхохотался Гаврюша. - В кого скажем, в того и верить будут! И плевать на них три раза! А вот заживо сгнить не хочется! И тебя, полудурка, хоронить - тоже.

- Э....

- Плоды просвещения, бать их так! И мать-перемать тоже, - выругался на глазах пьянеющий Гаврюша. - Не веришь, идиотушка! Нет бы подумать, чего тут этот тип штаны протирает? Его б воля, давно б ты в землице гнил, да ромашками снизу вверх любовался!

Жом Пламенный с интересом посмотрел на Гаврюшу. У него бывают проблески сознания? Как интересно и неожиданно!

- То-то и оно, что в отличие от тебя, болванчика паркетного, этот тип кое-что знает! Потому и боится! Потому и бегает сюда! А мог бы обойти условие, так обошел бы.... Да жить охота...

- Отец, так что теперь делать? - достали Мишеля пьяные откровения.

- За... и бегать, - разъяснил Гаврюша. - Наследника искать. Или наследницу, кого там этот ... и ... назначил! А иначе никак...

И упал в кресло, словно тушка.

Третий высосанный стакан дубовика оказался роковым. Гаврюша отключился.

Мишель переглянулся с Пламенным.

- Жом, предлагаю что-нибудь перекусить. И поговорить.

Пламенный кивнул.

М-да, похоже Гаврюша слился. В уборную... А значит - надо искать ему замену. Его сын как раз подойдет.

Пламенный изо всех сил давил в себе мысль, что Хелле могут не подойти ни Гаврюша, ни его сын. Но... работаем с тем, что имеем.

И почему он не работает в Борхуме? Там такого нет... или просто он чего-то не знает? Может ведь и такое быть...

Тьфу на этих богов!

Какая им разница, кто им молится?! Почему они не могут оставить людей в покое и заниматься своими делами?! Такие планы летят в тартарары из-за одной бабы1 Пусть и богини!

Тьфу!

Ферейские горы.

Селение Ривалек.

Валежный не собирался ни тянуть, ни церемониться. С чего бы это?

Он бодро и весело прошел по горам - и осадил Ривалек.

Как - осадил? Снова - громкое слово, которого совершенно не заслуживало небольшое селение. Нет, не заслуживало...

Долина словно на ладони лежащая меж двух гор. Валежный, не говоря дурного слова, отрядил по двадцать человек с пулеметами, занять возвышенности. А потом послал парламентера.

Предложение было царским.

Вы уходите - и мы вам за это ничего не делаем. Оставляете все награбленное, и вон отсюда. По другим селениям... туда мы еще придем. Но у вас есть шанс удрать дальше, в Чилиан.

Не согласны?

Не обессудьте.

Слава летела впереди Валежного. Но горцы решили еще раз испытать судьбу. А может, и не судьбу... Ривалек был выбран не просто так.

Богатое селение испокон века жило с торговли дурманом. Растили, собирали, продавали... а Валежный ненавидел эту пакость.

С его точки зрения, всех торговцев дурманом надо бы подвесить за ноги и запихивать в них эту дрянь. Пока не подохнут!

Или еще чего придумать... а уж учитывая, что себя, любимых, фереи берегли и для работы с дурманом использовали пленных русин...

Убивал бы!

Медленно и мучительно...

Даже к набегам Валежный относился лояльнее... а эта дрянь шла в Чилиан, потом опять в Русину, медленно убивая, калеча, сводя с ума...

Отказали?

Не обессудьте!

Валежный отдал приказ никого не жалеть - и снова казаки двинулись на приступ.

Хлестнули пулеметы, как сверху, так и из селения. Но Ривалек никогда не осаждали. Он был слишком далеко, обычно война прекращалась раньше. Здесь не было по-настоящему обстрелянных воинов. Здесь не было таких укреплений, как в Халахан-Варте. Здесь Шахры-бека не было, коли на то пошло. Погиб при штурме Халахан-Варта.

Селение продержалось несколько часов, а потом снова началась резня. Хотя в этот раз русины были настроены более мирно.

И все равно...

Уцелели немногие, в основном, женщины и дети, те, кто спрятался по подвалам и сараям, те, кого пощадила шальная пуля...

Кровь, грязь, смерть...

Крики женщин, до которых дорвались разгоряченные солдаты, Валежный поморщился - и решил все равно не вмешиваться. Гадко?

А не гадко надевать золото, в чужой крови вымоченное? Не жгло? То-то и оно...

К вечеру из селения выкинули кучку уцелевших. Им (Валежный все же проиграл своей совести) выдали теплую одежду, дали несколько осликов, чтобы посадить детей, и даже дали немного денег. Пес с ними...

Все равно в селении взяли столько, что Антон лишь головой покачал. Он, конечно, не бухгалтер, но интендант, который остался при нем, потирал руки. И уверял, что взятого хватит на прокорм войска. Уж до лета - точно.

А летом?

А до лета еще дожить надо. Потому как зиму Валежный проводит в горах, а весной собирался спуститься на равнины...

Надо разбираться с освобожденцами.

Надо...

***

Фереи прислали парламентеров спустя два дня после взятия Ривалека.

Шестеро седобородых старцев час стояли на коленях у границы лагеря, прежде, чем Валежный решил снизойти и выйти.

Его это коробило, унижение старости - гадость. Но - иначе просто не поймут.

И выйти следовало строго определенным образом. При всем параде, со свитой... все правильно.

Горе побежденным.

Победа одних, поражение других, все это нарочито, подчеркнуто, ярко...

- Что вам угодно?

Один из стариков поднял голову. Валежный подумал, что ему уже лет под сто, как бы не больше. Дряхлый, аж рассыпается...

- Генерал, ты идешь по нашим горам, словно великан. Ты повергаешь ниц своих врагов. Мы умоляем тебя уйти... хватит жертв. Хватит горя...