Галина Гончарова - 2. Зима гнева (СИ)

А вообще, плевать ей сейчас на мораль!

Детям требовалась одежда, еда, тетке - лекарства... спать? Забавно, тебя кто-то просил геройствовать? Нет? Ну так и спать не получится!

Яна вздохнула, и отправилась на поиски.

***

К утру все более-менее утряслось. Яна даже придремать пару часиков успела.

Купчиха не помирала. В себя тоже не приходила, но тут Яна ее могла понять - сама бы с удовольствием в спячку впала. И чтобы кто-то решил все ее проблемы.

Только вот фиг дождешься, скорее уж, тебе новые создадут. Выйдешь из спячки - и решай то же самое, да еще с процентами.

Дети сопели у мамы под боком в две дырочки каждый. Парное коровье молоко, да с хлебом, да с мясом, которого в избытке нашлось на столе - и малявки отключились, не дожевав. Остатки бандитской трапезы Яна вытащила на холод. Полюбовалась на дохлых негодяев.

Посчитала руки-ноги...

Нет, не десять негодяев на ее счету. Всего восемь. Но грохнуло-то хорошо, грохнуло душевно... засыпать снегом?

Ну уж - нет!

Либо пусть само засыпается, природой и погодой, либо остается и служит предупреждением. Яне плевать, дети в здании, Потап старательно смотрит в другую сторону... сойдет! Оружие тоже есть... вот сволочи! В таком состоянии ружья держать?!

Да их только в задницу засунуть хозяевам! Все равно ни одно не выстрелит! Грязи на оружии - как будто вышеуказанную операцию с ним и проделывали. Холодняк есть. Такой, что Джек Потрошитель завистливо курит в уголочке, гадая, что курил кузнец. Такие свиноколы красиво выглядят, но ни в драке, ни в носке...

От ругательств Яну отвлек прибежавший Миша.

- Тетя Яна!!! Мама вас зовет!!!

- Жеванные мухоморы, - ругнулась Яна. Но...

Она подозревала и зачем ее зовут, и о чем попросят. Но блин!

Так что в келью она заходила без малейшей радости. Лежащая на кровати женщина смотрела на нее запавшими глазами.

- Яна...

- Я, - кивнула девушка. В принципе, она что-то нехорошее еще ночью подозревала. Такая кровопотеря - она сама по себе не проходит. Это шить надо, а как? Она не умеет! Это не сквозную дыру в плече почистить, это внутренности! Яна понимала, что полезет - так втрое быстрее бабу угробит. Хотя... бабе уже, кажется, все равно, а ей бы тренировка...

- Спасибо.

На любезности Яна размениваться не стала.

- Тебя как зовут?

- Марфа я. Меншикова Федора дочь.

Если б это Яне еще о чем говорило! Женщина поняла, что бесполезно - и заторопилась, проглатывая половину слов.

Федор Михайлович Меншиков был купцом первой гильдии. То есть - миллионщиком. Марфа - его единственная дочь. Есть еще сын, но тот не женат и слаб здоровьем. Марфа вышла замуж за Прохора Игнатьева, чтобы объединить состояния. И сейчас они с мужем и детьми ехали к отцу.

Понимая, что получается в стране, Федор благоразумно решил рвать когти.

- Очень умный человек, - одобрила Яна.

Умный. А вот Прохор сплоховал. Нет бы охрану получше нанять, или еще как подстраховаться, а он сам погиб, жену, считай, погубил, детей...

- У меня предложение. Я батюшке письмо напишу. Если ему детей доставишь, денег получишь. Много...

Яна думала недолго.

- Пиши письмо.

- Образ поцелуй, что детей не бросишь...

Яна хмыкнула.

- Хорошо.

И бумагу, и чернила, и образ - все удалось найти буквально по соседним кельям. Марфа писала, полусидя, и было видно, что это причиняет ей немалую боль. И кровь не останавливалась...

Запах крови становился все сильнее. Яна понимала, что происходит.

Здесь и сейчас женщина, на последнем издыхании, стремилась дать своим детям шанс.

С другой стороны, Яне этот шанс тоже был нужен позарез. Ей еще из Русины выбираться, и Гошку вывозить... с этим она справится, но как там Нини? Ведь совершенно неприспособленное к жизни существо!

А ей еще племянника на шею? Не окажется ли он камнем, что потянет сестричку ко дну?

С другой стороны, если купец здесь миллионы нажил, так он и там не растеряется. А если ему внуков доставить...

Яна отлично помнила, что через год...

Какой - год? Осенью. Ее не станет уже осенью. И ей, кровь из носа, надо найти для Гошки семью, опекуна, а купец...

Поймет он свою выгоду! Никуда не денется! Когда выгода, плюс признательность - оно доходчиво получается! А не поймет...

Плевать!

Брось Яна на произвол судьбы детей - и человеком она не была бы даже в собственных глазах. Никак иначе. Потап смотрел на это во все глаза, прижимал к себе малышню.

Марфа писала. Быстро и уверенно, что свидетельствовало о хорошем образовании, полученном ей в девичестве. Лист покрывался ровными строчками.

Вот она закончила письмо, протянула Яне.

- Прочитай.

Яна пробежала глазами красивые буковки. Хм, вроде все без двойного дна. Честный рассказ, как ехали, как на них напали, как уволокли и Марфу и детей, убили на их глазах Прохора, да еще и поглумились, как в монастыре ее насиловали всей толпой...

Как появилась Яна. Которая должна доставить к нему детей. Просьба о награде...

Яна кивнула. Сложила лист, потянулась за воском, накапала в нужное место так, чтобы было не открыть, не сломав печати.

- Есть, чем запечатать?

- Есть.

Черный перстень так и был при Яне. И ничему не мешал.

Ни перчатки носить, ни стрелять, ни обувь шнуровать... Яна о нем попросту забывала. Вроде есть кольцо на пальце, а вроде бы и нет его.

Но сейчас...

Перстень повернулся к ладони камнем, коснулся воска.

- Ох...

Марфа смотрела большими глазами. На печати проступал рисунок сокола, падающего на добычу. Хищной злой птицы. И каждый в Русине знал, ЧЬЯ это печать. Каждый.

Яна криво усмехнулась. Кажется, у колечка есть свои тайны? Что ж, не ей их разгадывать. А сейчас...

- Я, Анна Петровна Воронова, принимаю на себя ответственность за детей Марфы Федоровны Игнатьевой. За Михаила Прохоровича и Марию Прохоровну Игнатьевых. Обещаю доставить их к деду. Сделаю все, чтобы они были живы, здоровы и целы. Мое слово!

Икону она целовать не стала. Да и не нужно было - с Хеллой-то в покровительницах. По комнате пронесся ледяной вихрь, хотя окна были закрыты. Взметнул волосы Яны, коснулся детских макушек, заключил в свои объятия Марфу.

Та улыбнулась, нашла глазами детей - и откинулась на подушки. Лицо ее белело, из него быстро уходила жизнь...

- Хелла, она родилась в семье купца, но умерла, как истинно благородный человек. Прими ее душу, - тихо произнесла Яна.

И на миг всем показалось, что где-то вдалеке поземкой по льду прозвенел-прошуршал женский тихий смешок.

***

Миша и Маша бросились к матери, заревели... Яна не стала терять времени даром. И цапнула за локоть Топыча. Тот смотрел большими квадратными глазами.

- Ты... вы...

- Цыц! Живо - собираемся! Дольше необходимого тут оставаться нельзя, сам понимаешь!

- Сейчас, скотину выпущу, - сообразил пацан. И рванул в хлев с такой скоростью, что пыль столбом поднялась.