Галина Гончарова - 2. Зима гнева (СИ)

- Теперь можно расправиться с освобожденцами! С этими гнусными убийцами императора! Мы соединимся с другими восками и пойдем на Звенигород!

Маргарита ахнула - и осела на пол в глубоком обмороке.

***

Когда Илья кое-как привел свою женщину в чувство, та крепко вцепилась в его руку.

- Илюшенька!!! Мне так страшно!

- Все будет хорошо, Маргоша. Мы победим и вернемся!

- НЕТ!!! Я без тебя умру!!! Не бросай меня! УМОЛЯЮ!!!

Истерики, слезы, сопли, вопли... на весь этот концерт прибежали тора Измайлова и Маргошин брат, подтянулся дед Савва... именно мудрый старик посмотрел на происходящее, да и потянул Илью за локоть к двери.

Вовремя.

Илюша уже зверел от происходящего и едва сдерживался, чтобы не грохнуть кулаком по столу. Все же мужчины дамских истерик не любят.

- Тор Алексеев, я ее успокоить, конечно, постараюсь...

- Вот-вот, постарайся, - выдохнул Илья, наливая себе дубовика из пузатой бутылки.

На два пальца.

Сколько ж ему предстоит сделать! До весны собрать войско в поход? Это кажется, просто! А на самом деле... да все нужно! Фураж, припасы, телеги, обоз, обмундирование... деньги, деньги, деньги... зато больше он за Подольск отвечать не будет! Этого хватило для счастья!

- Тор, может статься и так, что у меня ничего не получится.

- И? - дубовик сделал свое черное дело, мягко затуманив мозг. Сейчас и проблемы казались вполне подъемными, и Маргарита убеждаемой и разумной.

- Бабы, они ж на сносях с ума сходят!

Илья пожал плечами. Он не был свидетелем подобных истерик. Анна обходилась без них, экономила силы.

- Пусть сходят. Что дальше?

- Вот ежели ее успокоить не удастся, она и себе вред нанесет, и ребенку...

- Не хотелось бы.

- Тор, а взять ее с собой никак нельзя? В обозе, например, как сестру милосердия?

- Ты ополоумел, старый?

- А что такого, тор? Что страшного-то?

- Она ж беременна!

- Ну так не больна ж! Сама себя она скорее доведет до истерики, да и до чего похуже.

- Хм... и не умеет ничего!

- Чего там уметь? Бинты сматывать или корпию щипать?

Илья задумался. С одной стороны, брать с собой такую обузу ему не хотелось.

С другой...

Обоз же!

Бабой больше, бабой меньше - да и леший с ней! Карету поудобнее взять, авось и не заметит. Не на телеге ж везти тору? Зато при себе будет... Илья не особенно любил Маргошу. Но ответственность за нее чувствовал, все же ребенка сделал, да и жениться стоило б. Но Анна...

Илья не мог представить себя женатым на другой женщине. Только Анна.

Только дочь императора.

Анна с ее карими глазами, с плавной походкой и тихим голосом, с ее скромностью и нежностью... Анна... где ты? Что с тобой?

- Подумайте, тор. Прошу вас...

Дед Савва отвлек от грустных мыслей, и Илья почувствовал к нему определенную благодарность.

- Обещаю. Подумаю.

А деду того и надо было. Поклонился, да и смылся. Ему еще предстояло объяснить торе, как правильно себя вести. А то молодая ж!

Глупая!

Наломает дров, хоть поленницу клади, а им такого не нужно, нет! Лично ему нужно уехать из Подольска вместе с войском. А что уж дальше будет, как оно будет...

Там и посмотрим!

Дед Савва воспринимал Измайловых, как свою семью. И беречь и собирался всеми способами, даже подлыми. Вот коли Илья на его драгоценной девочке женится, тогда и Илья станет его семьей, можно будет с ним чуточку иначе. А пока он жениться отказывается, нечего с ним, как с человеком!

Ишь ты, враг!

Тебе тора чуть ли не девственность отдала, а ты харчами перебирать изволишь? О другой бабе вспоминаешь!?

Наглец!

Но торе это лучше не объяснять. А вот что надо полежать в постели, потому как боли начались на нервной почве... от разлуки с любимым - это надо. Это дело. Пусть полежит, поболеет.

Яна, монастырь.

- Жеванные мухоморы! Топыч, не вздумай за мной повторять!

- Не буду.

Яна морально готова была материться. А как еще?

Из монастыря они ушли. Яна лично заминировала монастырь, здраво рассудив, что монахи сюда долго не вернутся, а вот мародеры - запросто.

Крестьяне?

Вряд ли. Они своей шкурой рисковать не будут, если и явятся, то далеко не сразу, к тому моменту ловушку уже кто-то из вернувшихся бандитов разрядит.

И дело-то нехитрое!

К двери присобачить динамит и взрыватель так, чтобы при открывании взрыватель воспламенился, ну и полетели осколочки во все стороны. А кого уж там накроет, убьет или покалечит... вот что Яну не волновало! Чем меньше подонков, тем лучше людям. А что они вернутся, девушка даже не сомневалась.

Поэтому дети были посажены на велосипед, Топыч крутил педали, а Яна шла рядом на лыжах. Потом они менялись.

Малявок укутали во все теплое, что нашлось. Два огроменных тулупа пришлись кстати - только носы из них и торчали. Яна время от времени проверяла - не подмерзли?

Вроде пока что нет.

И все равно двигались медленно.

Дети же!

То пить, то есть, то пИсать, Яна ругалась, но безадресно. Чего уж там, дело житейское. Не бросать же малышню на растерзание?

И так им повезло...

Как поняла Яна, главарь бандитов просто любил жестоко играть с людьми. А что может быть страшнее для матери, чем издевательства над ее детьми?

Над собой-то ладно... Марфа сносила все. И то, что называли в двадцать первом веке изнасилованием в извращенной форме, заметим, массовым, и побои, и остальные милые идеи, лишь бы ее детей не трогали.

Даже не кричала. Старалась, чтобы дети не пугались. Не помогло, конечно, но что могла, то женщина сделала. И помощи дождалась, и нашла, кому детей поручить...

Яна была рада, что убила подонка. Жаль, не всех. Но - нет в мире идеала.

Еще и следы заметать приходилось. Снег же, видно все. И кто шел, и куда шел... вряд ли тут велосипедисты постоянно ездят. Эх, как же хорошо с металлическим конем! С машиной бы лучше, но насчет идеала Яна уже говорила. Да и машины тут... ей-ей, велосипеды делались лучше. И ломались намного реже.

Топыч тащил детей, Яна заметала следы. В буквальном смысле, еловым веником. Потом они менялись... конечно, на привал остановились пораньше. Вымотались.

И не сильно удивились, когда по земле донесся до них отдаленный грохот взрыва. Кто-то нарвался. Ах, как приятно!

Монастырь

Лука Беззубый решительно кивнул мужикам.

Входим, робя, чего бояться!?

Ребята не спешили, побаивались.

И то... представьте, вот ты расслабился, приятно провел время со сговорчивой бабенкой, заполировал все глоточком-другим винца (парой-другой бутылок), плотно покушал, откровенно говоря, осоловел так, что даже над выщенками издеваться не хотелось - ну их! Подождали б до завтра, с похмелья люди еще и злее будут. И тут вдруг шум!

Грохот!

Падает люстра!

Да как! Человека убило!!!

Конечно, они выбежали под открытое небо! Мало ли что еще упадет? А тут и страшнее... Какое-то вражье динамитом жахнуло!