Геннадий Марченко - Второй шанс 4 [СИ]

По пути к машине Елена Андреевна всё вздыхала, жалела детей, у которых такая беспутная мать.

– Ну вот кто из них вырастет? – вопрошала она, напряжённо глядя на освещаемую фарами заснеженную дорогу. – Этого забрали, так она другого себе такого же уголовника найдёт. Уж на что я не люблю детские дома, но мне кажется, это единственный выход из данной ситуации. Да и… Да и в конце концов можно попасть в приёмную семью. Я сама выросла в приёмной семье, мои родители погибли при бомбёжке поезда, а меня, 4-летнюю, ревущую от ужаса девчонку, удочерила одна из спасшихся при бомбёжке женщин.

Голос её на мгновение дрогнул, но она тут же справилась с эмоциями и уже более твёрдо произнесла:

– Я тоже одна растила сына с семи лет, так уж получилось, не уберегла мужа, сгорел от рака за три месяца… Но старалась, чтобы мой Лёша ни в чём не нуждался. Парень закончил институт в позапрошлом году, сейчас в Москве в конструкторском бюро работает, вот жениться вроде как собрался. Я считаю, рано, надо в столице сначала нормально обустроиться.

Видно, давно у неё не было повода выговориться, раз так откровенничает с почти незнакомыми людьми.

– Скучно одной, наверное, вечерами? – спрашивает Анатольич с долей сочувствия в голосе.

– Не без этого, потому и сижу на работе допоздна, хоть чем-то есть себя занять. Иногда жалею, что одного только с мужем успели родить, может, второй была бы девочка, сейчас бы ещё в школе или институте училась.

В гостинице, уже в номере, говорю Храбскову:

– Спасибо, Валерий Анатольевич!

– За что? – удивляется тот.

– За то, что ввязались во всё это ради меня.

– А ты думал, я тебя брошу? Даже если бы знал, что придётся рисковать здоровьем? Нет, Макс, не бросил бы, и ты тоже, думаю, на моём месте поступил бы так же… Куртку, конечно, жалко, может, у Елены Андреевны получится прилично её заштопать. Хоть до Пензы доеду не с дырой в брюхе.

В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появилась старший администратор.

– Вот, Валерий Анатольевич, ваша куртка. У меня как раз нитки почти такого же цвета есть, вот и пригодились.

– Ого, и впрямь шов почти незаметен, – восхитился Анатольич. – Спасибо вам, Елена Андреевна!

– Да не за что… Вы, кстати, ужинали?

– Как-то с этой суматохой не до того было, а сейчас ресторан, наверное, уже закрылся, время девять.

– У нас хоть и не ресторан, но готовят девочки неплохо, – улыбнулась Павлова. – Таня ещё не должна была уйти, идёмте, я и сама без ужина осталась, попрошу, чтобы нас накормили.

Невысокая и кругленькая, с румянцем на тугих щёчках Таня излучала само добродушие. Не сильно интересуясь нашими предпочтениями, уставила стол таким количеством одуряюще пахнувшей еды, что мне стало грустно от осознания того, что я просто физически не смогу отведать всё, что стояло перед нами. Ну если только по чуть-чуть… Но тут же с голодухи и после адреналинового выброса на фоне недавних событий смолотил целый казанчик тушёной картошки с мясом. После чего понял, что места в желудке осталось дай бог на чай с блинами. Вот только с какими? С капустой и яйцом или луком и яйцом? Или просто вон тоненькие, без всего, как я люблю, которые можно макнуть в варенье?

А между тем Анатольич и Елена Андреевна по ходу пьесы довольно мило общались, делясь каждый историями из своей жизни. Больше говорила Павлова, ну так ведь женщина, они все любительницы поговорить. Храбсков, правда, тоже не сильно отмалчивался, и в какой-то момент я с удивлением узнал, что мой тренер, оказывается, уже третий месяц как в разводе. Ничего себе… Хотя с какого перепугу он должен был мне это рассказывать раньше? Это всё-таки личная информация. Зато теперь стало понятно, почему он в преддверии новогодних праздников ходил такой хмурый.

Чувствуя, что мой живот вот-вот лопнет, я решил оставить их наедине друг с другом, и отправился в номер. Глаза уже начинали слипаться, но прежде чем я отрубился, успел заглянуть Храбсков. Не включая свет, извиняющимся голосом сообщил:

– Макс, я сегодня… это… в другом номере переночую.

– Не имею ничего против, хоть одну ночь без вашего храпа спокойно посплю.

– А я что, храплю? – напрягся Анатольич.

– Шучу…

– Тьфу ты! Нашёл чем шутить, когда у меня… В общем, буду утром.

А утром тренер выглядел как кот, объевшийся сметаны. В его взгляде так и читалось, что ночь прошла более чем успешно, и в то же время на лице мелькало сожаление по поводу грядущего отъезда. Думаю, он бы с превеликим удовольствием остался жить у этой симпатичной вдовушки.

Однако нужно было отправляться в Москву, а вечером садиться в поезд. Уезжали мы с чувством выполненного долга, главная цель – победа на первенство республики – была достигнута, а помимо этого Анатольич в постели с довольно привлекательной и при этом состоявшейся женщиной ещё и удовлетворил своё мужское эго. Неудивительно, что и в Москве, по которой мы немного пошлялись в ожидании вечернего поезда, и в самом поезде взгляд тренера то и дело застилала мечтательная поволока.

Кстати, шлялись – не совсем верное определение. В том смысле, что сначала я озаботился поиском подарков для мамы и Инги к 8 марта, а затем без предварительного звонка успел заглянуть к Полевому.

– Максим, чертяка!

Он так обрадовался, словно увидел вернувшегося с войны сына. Ну или как минимум из похода на Эльбрус.

– А я уж подумывал тебе звонить в Пензу… Садись, мы сейчас чайку организуем.

Для начала поделился своими спортивными успехами. Рассказал, как там Тверь, поскольку для Полевого город, где прошло его детство, никакой не Калинин, а именно Тверь. А дальше под чаёк он мне рассказал, что собирается начать публикацию в журнале второй серии приключений Вити Фомина под названием «В предгорьях Карпат».

– А то, понимаешь, читатели просто бомбардируют письмами, будет ли продолжение романа «Остаться в живых»? Тем более что некоторые уже откуда-то слышали про то, что одной книгой приключения твоего героя нет ограничатся.

– Так я в разных интервью и выступлениях на публике об этом упоминал…

– А, ну тогда ясно! Ты же теперь, как говорят на Западе, медийная личность, – без тени сарказма сказал Полевой.

По словам Бориса Николаевича, мой роман прошёл «литовку» и уже отправлен в печать, публиковать его он планировал начиная со следующего, мартовского номера.

– Это тебе и своего рода подарок к дню рождения, – добавил он. – У тебя ведь 10 марта? Ну вот, и номер в начале марта выйдет из печати. Осталось всего-то с недельку подождать. А договор на издание, так уж и быть, заключим задним числом. Когда твоя мама или отец смогут оказаться в Москве? Пока не знаешь… Желательно в течение следующего месяца, тем более есть ради чего прокатиться в белокаменную, сам понимаешь, в СССР писатели за свой труд получают соответствующее вознаграждение.