Геннадий Марченко - Второй шанс 6 [СИ]

В квартиры селили по двое, моим соседом оказался Александр Кошкин. Причём тоже москвич, даже, я бы сказал, сосед, родился и жил в Измайлово. Но и он был вынужден играть по правилам. Этот улыбчивый и скромный парень был всего на три года старше меня, и между нами сразу как-то наладился контакт. Сегодня ему предстояло выступать в 9-й паре, в весе до 71 кг, против мексиканского боксёра. В прежней истории Кошкин дошёл до финала, где уступил, кажется, кубинцу. Посмотрим, как для него сложится Олимпиада на этот раз.

Соревнования начались в три часа дня. Мы с Грачёвым, который тоже получил аккредитацию, пообедали в «деревне», и вернулись в «Олимпийский» к началу боёв. Акопкохян, увы, уступил в первом же бою кубинцу – не повезло со жребием. А после досрочной победы Кошкина над представителем Мексики мы отправились разминаться.

– Нет, не нравишься ты мне что-то, – покачал головой Владимир Николаевич, когда мы приступили к работе на «лапах». – Вялый какой-то. Как ты боксировать вообще собираешься в таком состоянии?

– А куда деваться, если пришлось срочно вес делать? Ну уж как-нибудь, может, одолею соперника, чай не кубинец.

– Зато бронзовый призёр Панамериканских Игр, тоже не хрен с горы. Руки я его видел – это две жердины. И сам худой и высокий. Понятно, что любит работать на дистанции. Поэтому иди вперёд, не стесняйся.

– Не левша?

– Нет, правша, но вроде может менять стойки. Ну ты тоже правша, думаю, нет ему смысла что-то выдумывать… Так, давай ещё минут пять поработаем.

Чёрный как головёшка доминиканец Клементе Ортис и впрямь оказался длинноруким и долговязым. Сегодня у меня красный угол. Грачёв охраняет не только моего мишку, но и обручальное кольцо, обещал беречь его вместе с талисманом как зеницу ока. Болельщики скандируют: «Витя! Витя!» Кто-то даже поёт: «Батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат…» В общем, подняли настроение.

Рефери темнокожий, кажется, из Кении, как-то краем уха услышал, будучи сосредоточенным на своих мыслях. Тоже мне, боксёрская страна.

Посверкивая белками, оттопырив нижнюю губа, словно собираясь выплюнуть капу, соперник с угрожающим видом поглядывает в мою сторону. Я в ответ улыбаюсь, как мне показалось, вполне доброжелательно.

Пятеро боковых судей представляют Японию, Никарагуа, США, Египет и Болгарию. Надеюсь, судить будут непредвзято, а уж я как-нибудь постараюсь не уронить честь советского бокса. Слегка колбасит от осознания, что я на Олимпийских Играх, и теперь всё, не имею права на ошибку. А что, если я проиграю доминиканцу? Да меня же с дерьмом смешают! И от этих мыслей становится совсем уж не по себе.

Первый раунд… Соперник, как и ожидалось, выставляет левую руку вперёд, влёгкую постукивая в мою защиту, и время от времени бросая вперёд правую, и эти удары казались уже более весомыми, хоть пока и не наносили особого вреда. Не дожидаясь, пока судьи начнут засчитывать доминиканцу очки, я резко сократил дистанцию и попытался пробить двоечку. Вот только соперник оказался на редкость резвым и успел отскочить, так что мои перчатки вспороли воздух.

Вот же шустрый, зараза! А Ортис вернулся к своей манере, постукивая левой по защите и время от времени бросая вперёд правую с намерением нанести мне хоть какой-то ущерб. Я пока не пропускал, но это начинало меня раздражать. Я снова попытался резко сократить, и вновь соперник немедленно отпрянул. Вот только на этот раз я не дал ему уйти, широким шагом влево заставил прижаться к канатам и здесь выбросил подряд несколько акцентированных ударов. Не знаю, попал или нет, надеюсь, хотя бы один достиг цели.

Но самое хреновое, что после этой атаки у меня перед глазами поплыли мушки. Хорошо, что прозвучал гонг и, оказавшись в углу, я негромко проинформировал Грачёва о своём самочувствии.

– Твою ж мать!

Он даже замер с моей капой в одной руке и бутылкой с водой в другой.

– Вот тебе и сгонка веса. Вот она и дала о себе знать.

Владимир Николаевич ополоснул капу и сунул мне в рот.

– Я знал, я так и знал, что этим закончится, – бормотал он, обмахивая меня влажным полотенцем.

– Что, снимаемся? – убирая пластиковое ведро, подал голос Лавров-младший, выполнявший обязанности помощника секунданта.

– Щас, – огрызнулся я. – Вроде уже полегчало. Лучше дайте попить.

Грачёв позволил мне сделать только пару глотков, заявив, что во мне и так до хрена жидкости, которую я вливал в себя несколько раз после взвешивания, и что она того и гляди у меня начнёт литься из всех щелей.

Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Встаю, двигаюсь в центр ринга. Касаемся с соперниками друг друга перчатками., звучит команда «бокс», и повторяется картина первого раунда. Вновь Ортис постреливает с дистанции, а я пытаюсь прижать его канатам или заманить в угол. И снова однажды у меня это получилось. Но на этот раз я так хорошо пробил в печень, что доминиканца скрючило пополам и рефери, почему-то немного подумав, вместо того, чтобы открыть счёт… Да ладно! Этот… редиска, этот нехороший человек вынес мне предупреждение за удар ниже пояса!

– Какой ниже пояса?!! – завопил Грачёв. – Удар в печень был, чистый нокдаун!

Вряд ли рефери понял, что крикнул мой секундант, но своего решения в любом случае не изменил, и получается, что с меня сняли балл. Ну спасибо, негритосик!

Это меня разозлило, и концовку раунда я провёл, непрерывно атакуя, так что соперник несколько растерялся и теперь уже точно пропустил парочку ударов в голову. Грёбаный рефери… Теперь чревато бить по корпусу, а то вдруг опять «разглядит» удар ниже пояса и ещё раз вынесет предупреждение.

– Вот паразит! – всё никак не мог успокоиться Владимир Николаевич в перерыве. – Где он там удар ниже пояса увидел, а?.. Ты как себя чувствуешь?

– Терпимо.

– Всё равно раунд должен быть твоим, ты атаковал и попадал, даже если снимут очко за этот выдуманный удар ниже «ватерлинии». Давай в том же духе – и бой твой.

Легко сказать… На меня с первых секунд заключительной трёхминутки навалилась такая слабость, что снова замелькали мушки перед глазами, и теперь уже в куда большем количестве. Да что ж такое! Предыдущий раунд вроде нормально отработал, подумалось, что это была не более чем секундная слабость, а оно вон чего, по новой… Только бы не потерять сознание. И хорошо бы соперник не заметил моего состояния, иначе не преминет тут же этим воспользоваться.

В глазах уже потемнело настолько, что доминиканца я видел лишь как размытую тень, однако как заведённый шёл вперёд и лупил, лупил… Нельзя показывать, что мне плохо, только давление, чтобы соперник лишь и думал, что о защите.

Ноги уже становились ватными, и я всерьёз испугался, что сейчас всё же рухну на канвас, а мои надежды на выход в четвертьфинал окажутся разбиты вдрызг. Сука, да сколько же там до конца раунда?