Михаил Злобин - Грешник

— Да ладно тебе, — не принял я похвалу воина, — просто я ей понравился, только и всего.

— Не делай из меня дурака, Данмар, — обиделся здоровяк, — я же не слепой! Я видел, как ты кружил вокруг Флогии, выискивая слабое место, словно коршун над умирающей добычей! Кто бы не натаскивал тебя, кто бы не готовил к подобному разговору, он не сумел бы предусмотреть всего. Ты все это делал сам!

— Ну, может и так, — нехотя признал я. — И что тебя в этом удивляет?

— Где ты научился так торговаться, малец?! Как ты можешь вести беседы наравне с потомственными купцами, которые торговлей сколотили себе целое состояние?!

— Я же сын ремесленника, забыл? — Хохотнул я. — Мой отец тоже торговец, только продает он результаты своих трудов.

— Ты хочешь сказать… я… ты…

Астал не смог найти слов, чтобы возразить на такой простой и очевидно неправдивый аргумент. Но что он хотел мне сказать я не узнал, потому что мы свернули свою оживленную беседу, завидев впереди на дороге оранжевый огонек. При приближении к нему оказалось, что тут дежурил мордатый толстяк с факелом, которого мы не могли объехать, а только стоптать.

— Че, мастеровые, припозднились, али как? — Обратился он к нам, ощерив щербатый рот в кривой усмешке.

— А твой какой интерес? — Тут же отозвался Астал, добавляя в голос грозных ноток.

— Дык самый что ни на есть прямой! — Ухмылка жирдяя стала еще шире, а темноту сбоку осветил еще один факел. — Решаю вот, сколько с вас взять за проезд.

— Вы чего, псы, страх свой под забором зарыли?! — Астал бесстрашно спрыгнул с телеги и направился к толстяку. — Совсем не видите, на кого зубы скалите, а?!

Увидав приближающегося гиганта, который ростом превосходил его на полторы головы, бандит трусливо отпрыгнул назад, а от мгновенной расправы его вышли спасать трое плечистых молодцев. Впрочем, не настолько плечистых, как Астал…

— Вот жеж, крысиное племя! — Воин выругался и сплюнул на землю, показывая все свое отношение к местной швали, и ловким движением сдернул с пояса одноручный топор. — А ну-ка, псы, подходи ближе, сейчас я с вами за проезд расплачусь сполна!

— Не глупи, здоровяк! — Выкрикнул из-за спин защитников толстый разбойник. — Нас тут полтора десятка. Ты, конечно, силен, но стая волков от голода загрызает и медведя!

— Так то волки, — зло рассмеялся в ответ великан, — а я здесь вижу одних только трусливых шавок!

— Ах ты, говнюк! — Оскорбились-таки разбойники. — Ну, сейчас посмотрим, настолько ли ты умело работаешь топором, как свои языком! А ну, навалились, братцы!

И тут завертелось… Астал смело прыгнул на ощерившуюся дубинами троицу, и начал раздавать направо и налево такие увесистые тумаки, что бандитов раскачивало во все стороны, как ковыль на ветру. Однако, несмотря на бешенный натиск воина, троица голодранцев кое-как, но все же сопротивлялась. Они успевали подставить свои тяжелые неповоротливые орудия под порхающий топор, дабы тот не проделал в них непредусмотренных природой отверстий. Хотя, с моего места было видно, что здоровяк просто жалеет их, щедро даруя голодранцам возможность одуматься и сбежать, пока не поздно.

Разница между уровнем боевой подготовки Астала и бандитов была столь же очевидна и заметна, как разница в их габаритах. Могучий воитель всегда был на два шага впереди, упреждая и отбивая все не слишком умелые атаки противников. Он бился, словно танцевал, филигранно выверяя каждый шаг и каждый замах. Я уверен, если б он желал того, то вся троица полегла бы в считанные секунды, не успев даже намахаться своими дрынами. Но почему-то воин щадил разбойников, даже не пытаясь нанести хоть один смертельный удар, хотя возможностей у него для этого было достаточно.

Помимо прочего, гигант успевал еще и перебрасываться взаимными оскорблениями с толстяком, который предусмотрительно не лез в схватку. И в какой-то момент Астал увлекся настолько сильно, что не заметил, как со спины к нему начал подкрадываться еще один негодяй.

Судя по тому, что нападающих было всего пятеро, вместе со сквернословящим толстопузом, бандиты явно приврали насчет численности своего отряда. Видимо, это была их попытка победить без боя. Но только лишь когда выполз их пятый подельник, стало ясно, на что была сделана их ставка. На бесчестный и коварный удар в спину, когда увлеченный воин перестанет замечать происходящее позади себя.

И эта подлость вполне могла сработать, если б Астал ехал с любым другим десятилетним мальчиком, а не со мной. Но тот, кто придумал такую схему нападений на путников, никак не мог предусмотреть, что в попутчиках у воина окажется прошедший огонь Преисподней грешник. Так что когда подкрадывающийся разбойник поравнялся с телегой, я медленно вытянул из-под одежды свой самодельный сай, а потом сделал резкий и молниеносный рывок.

Эх, сколько раз я проделывал подобное в аду? Даже не могу сосчитать. Миллион раз? Миллиард? Наверное, даже сам Дьявол этого не знает. Поэтому даже здесь и сейчас, в темноте, разгоняемой лишь дерганным пламенем двух воткнутых в землю факелов, я с хирургической точностью сумел нанести укол, пронзивший нападающему шею и доставший до сонной артерии.

Кровь ударила ярким алым фонтаном, который во тьме слепой ночи выглядел темным, как мое прошлое. И я ждал его, потому что знал, что не могу промахнуться, а потому увернулся от летящих в меня капель, крутанувшись на пятках.

— Ай, что за?! — Удивленный бандит даже не понял, что произошло. Прокол был настолько выверен, что если и задел трахею, то совсем немного, и подлец вполне был способен внятно разговаривать.

На этот возглас тут же среагировал Астал и бросил короткий полувзгляд себе за спину. Увидев замершего в недоумении нового врага, пытавшегося заткнуть щедро хлещущую кровь ладонью, он моментально сложил в голове нехитрую мозаику.

— Ах вы, подлые крысы!!! — Едва не обманутый воин взревел, выходя из себя, и теперь дела разбойников стали совсем плохи.

Первый же удар узкого боевого топора распахал одного из бездоспешных бандитов от ключицы до самого пуза. Его внутренние органы так резво выскочили в широкий разрез, словно их оттуда кто-то вытолкнул.

— А-а-ы-ы-ы-а-а… — противник издал протяжный полукрик-полустон и выбросил подальше свою дубину, чтобы она не мешала ему ловить руками собственные скользкие потроха. Петли его внутренностей выпадали сизым водопадом, а все попытки несчастного остановить и засунуть их обратно неизбежно проваливались.

Он уже не был хоть сколь-нибудь серьезным противником для Астала, но воин так разошелся, что решил не оставлять на ногах никого. Обух топора с хрустом врубился бандиту в висок, и безжизненное тело с глухим стуком опрокинулось стоймя в придорожную пыль.