Александр Михайловский - Операция «Яростный полдень» [СИ litres]

При этом второй ударный корпус НОАЮ, более чем наполовину сформированный из черногорцев, после Белградской операции начал передислокацию в Санджак на исходные позиции для освободительной операции в Черногории, а его место в боевых порядках занял свежий сербский корпус, объединивший все отряды, до освобождения действовавшие на территории Сербии. Кроме того, резко на убыль пошло четническое движение. По одному и целыми отрядами четники вливаются в народно-освободительную армию, и этому способствуют сразу несколько факторов. Первый – делегитимация правительства в изгнании после смерти короля Петра Второго. Второй – личность бывшего наследного принца Георгия Карагеоргиевича, поддерживающего временное правительство советской республики Югославия (и, в частности, Благое Нешковича). Третий – недвусмысленная позиция Советского Союза и Российской Федерации, военным и политическим способом поддерживающих то же временное правительство. Четвертый – отсутствие в руководстве новой Сербии раздражающего этих людей хорватского элемента. В нашем прошлом, когда народно-освободительным движением руководили Тито и Ранкович, четников и вообще сербских офицеров, перешедших на сторону партизан, зачастую попросту расстреливали как агентов королевского режима. Зато перебежчиков из хорватского домобрана принимали как родных. А тут с этой практикой было покончено. Во всех смыслах этого слова.

В общем-то, видя такое усиление своего югославского союзника, Москва думала недолго, и согласилась на операцию против усташей при условии, что фронт будет отодвинут до предгорий массива Папук. В качестве советского вклада в операцию планировалось задействовать одну десантно-штурмовую бригаду, которой предстоит форсировать Саву и захватить на той стороне первичный плацдарм, одну понтонно-мостовую бригаду для наведения через реку достаточного количества понтонных переправ, всю артиллерию подвижного соединения генерала Лелюшенко (ибо своей у местных партизан пока нет), а также один полк штурмовых самоходов, предназначенный для непосредственной поддержки атак югославской пехоты огнем и гусеницами.

При этом НОАЮ получила в свое распоряжение все трофеи, взятые с немцев и их подручных на территории Сербии, и еще подкинули вооружения (в основном стрелкового) с трофейных складов на территории СССР. Для переброски всего необходимого использовались огромные по нынешним временам самолеты Ан-22 и Ан-12, обладающие подходящими характеристиками для того, чтобы совершать посадку на полевом аэродроме в окрестностях села Смедерево. Тем же путем доставляли запчасти для восстановления поврежденной в бою техники, а также маршевые пополнения для понесшей потери 27-й Севастопольской мотострелковой дивизии. Поскольку желающих служить в славном экспедиционном корпусе значительно больше, чем имеется вакансий, восполнить потери из людей находящихся в листе ожидания не представляло сложности.

А вот для местных сербских братушек прибытие «Антея» – это чудо на грани фантастики. Огромный самолет под прикрытием мелких как комары истребителей вываливается из-под кучерявых облаков и начинает величественное снижение. И вот он уже почти над самой полосой аэродрома. Стойки шасси выпущены из-под обтекателей; от рева огромных турбовинтовых двигателей (таких же, как и на дальних бомбардировщиках-ракетоносцах Ту-95) содрогается все вокруг. И вот контакт с землей – да так, что она содрогается, приняв на себя тяжкий вес. А потом когда «Антей», пробежав по полосе, останавливается на стоянке, открывается хвостовая аппарель – и необъятное чрево начинает извергать из себя людей, а также ящики с оружием и снаряжением. Лепота, да и только.

Кстати, совершенно неожиданно маршевые пополнения получила и наша бригада имени Иосипа Броз Тито, хотя мы никого и не ждали. Это прибыла сотня добровольцев из Сербии: ветеранов этой балканской заварушки и совсем еще молодых людей, знающих о тех войнах только по рассказам своих родителей, потому что в то время, когда на Югославию навалилось все НАТО, они еще не родились или пищали в колыбелях. Кроме всего прочего, именно от сербских добровольцев мы узнали, какую грандиозную попоболь переживает сейчас Европа нашего мира, а в особенности румыны, прибалты и поляки. Болгария – та и вовсе кипит как забытая на плите кастрюлька, наполненная чем-то зловонным. Но все терпилы страдают молча, ибо вступиться за Гитлера им не позволяет традиция. Тот, кто прежде позволял себе сказать об этом человеке хоть одно доброе слово, сразу становился парией и изгоем. Хохлы и прибалты не в счет, потому что всему миру и так известно, что они слабоумные от рождения.

Но злоба и обида копится, поэтому в самое ближайшее время стоит ждать какой-нибудь провокации. То ли хохлов все-таки вытолкнут в военный поход на Донецк, то ли Боширов с Петровым опять кого-нибудь отравят в Европах (например, бессмертную германскую бабу-ягу Ангелу Меркель). Но я думаю, что наше руководство к этому готово. То, что нас не оставят в покое, стало ясно еще в славной памяти две тысячи восьмом году, и с тех пор мы только и готовимся к лобовому столкновению с коллективным Западом, стараясь оттянуть его на попозже, когда мы станем сильнее, а наш враг – еще слабее. Недаром же экспедиционный корпус до сих пор в деле, хотя давно уже исчерпал список первоначальных задач. Теперь он выполняет лишь одну функцию – натаскивает командный и сержантский состав на действия в условиях полномасштабного конфликта средней интенсивности. Самый высокий уровень, как было в начале, немцы нам сейчас уже создать не в состоянии. Но мы и не жалуемся. Кончатся немцы – глядишь, и до британцев можно будет докопаться.

А теперь – еще раз о сербских добровольцах: подарок это, надо сказать, сомнительный. Во-первых – они волками смотрят на албанцев, но сейчас это лепшие друзья сербов и черногорцев и лютые враги немцев и итальянцев. Время Хашимов Тачи и прочих людоедов придет позже, а пока лидером у албанцев работает молодой коммунист и верный соратник товарища Сталина Энвер Ходжа. Во-вторых – по сравнению с местными сербами их внуки-правнуки выглядят как-то бледновато. Местные, пусть и с нашей помощью, побеждают своего врага и полны уверенности, что время сербских страданий теперь осталось позади, а вот у Сербии двадцать первого века никаких побед впереди не просвечивается, только унижения, а вступление в Евросоюз и НАТО, которыми грезят местные интеллигенты-образованцы – это не победа, а групповое самоубийство. И у тех, кто подсознательно это ощущает, возникает желание бежать как можно дальше из родной страны. Эти вот добежали до Врат, и дальше сюда, в Югославию сорок второго года – и совершенно непонятно, что с ними делать…