Александр Михайловский - Операция «Яростный полдень» [СИ litres]

– Гитлер тоже ставил себе целью собирание немецких земель, – ответил Сергей Лавров, – и все помнят, что получилось из этой затеи. Едва только мы заявим о такой государственной идее вслух, как нашими врагами тут же станут власти почти всех окрестных государств, и в первую очередь – наших «вернейших» на данный момент союзников: Белоруссии и Казахстана.

– А сейчас эти деятели нам друзья, что ли? – спросил Шойгу. – Отсутствие признания вхождения в состав России Крыма, а также независимости Абхазии и Южной Осетии говорит о том, что эти страны никакие нам не союзники, а только попутчики и нахлебники. Когда-то вы, Владимир Владимирович, сказали, что мы не хотим опять становиться сверхдержавой, но сейчас выясняется, что мы либо станем этой сверхдержавой – одной из двух или трех сущих на планете – или сгинем навечно. И другого пути у нас нет, потому что иначе нас сожрут. И по сравнению с вопросом существования или несуществования коренного российского государства отношения с нынешними властями стран-лимитрофов глубоко вторичны и даже третичны. Сегодня там во власти, возможно, сидят вполне приличные люди, но так же, как в Европе и на Украине, приличных людей сменили полные придурки и отморозки – точно так же власть могут поменять и у наших ближайших соседей. И куда мы денемся тогда?

– Вот что, коллеги, – сказал президент, – исходя из нынешнего состояния нашей Конституции, мы такие задачи решать не можем, как бы этого ни хотелось, ибо запрещено. Выход за рамки конституционного поля чреват для нас тем самым крахом государства, которого мы тут стараемся избежать. Предшественники постарались закрепить свой курс, обвесив все вокруг красными флажками. Не можем мы и принять новую Конституцию, хотя «в столе» лежат несколько вполне приличных проектов, лишенных основных недостатков действующего Основного Закона. Для этого необходим закон о Конституционном Собрании, принять который пытались уже семь раз, и все безрезультатно. Причины того вы и сами прекрасно знаете – значительная часть нашей элиты видит в изменении и обновлении Конституции угрозу своему существованию, и поэтому будет всячески препятствовать принятию необходимых для этого законов. И в то же время мы несем ответственность перед будущим нашего народа и государства, а потому не имеем права складывать руки.

– А почему бы вам, Владимир Владимирович, не приложить к этому делу весь свой политический вес и не выдвинуть необходимый закон от своего имени? – сказал Шойгу. – Не думаю, что господа депутаты откажут вам в такой малости.

– Возможно, что лично мне и не откажут, – ответил президент, – но для этого необходим определенный вызов, мотивирующий необходимость коренных изменений в нашей Конституции. И, самое главное, нужно сделать так, чтобы менять Конституцию не вошло в привычку, как у наших соседей с Украины. Они у себя там настолько заигрались в революционные перемены, что теперь Конституция вообще потеряла для них всяческий смысл.

– Говоря о вызове, мы пришли к тому, с чего начинали, – сказал министр обороны, – нужно сделать так, чтобы о новых Вратах под Донецком как можно скорее узнали в Киеве, Вашингтоне и прочих Брюсселях. Ведь, в конце концов, не обязательно показывать новые Врата в программе «Время», можно поступить тоньше и эффективнее и слить информацию по каналам разведывательного сообщества, сделав при этом вид, что для нас факт появления этих Врат – величайшая тайна двадцать первого века.

– Да, коллеги, – хмыкнул президент, – в таком случае вызовов у нас будет хоть отбавляй. Но только мы сделаем проще. Поделимся информацией о новых Вратах с одним нашим многовекторным «союзником», а уж он, выслуживаясь перед Украиной и Европой, озаботится широчайшим ее распространением. Должен же быть у нас с этой овцы хотя бы клок шерсти.

20 июля 1942 года, полдень, Первый Украинский фронт, Варшава, Бельведерский дворец.

Генерал бригады Зигмунт Берлинг.

После того как штурмовые части и пехота прорвали фронт, броня русских из будущего стремительно и неудержимо рванулась по дорогам на Варшаву. Говорят, если подобно птице подняться под облака, то можно увидеть, как сотни бронированных боевых машин, точно льдины во время ледохода, сплошным потоком движутся на Варшаву. Две дивизии русских из будущего и лучший мотокорпус большевистской России, примененные в одном месте – просто страшная сила. Шестую армию германцев этим напором просто разорвало в клочья, а остатки отбросило в стороны, на съедение безжалостной советской пехоте.

И тогда нашему первому польскому стрелковому корпусу (формированию сугубо пехотному, предназначенному ходить по грешной земле своими ногами) выделили в качестве транспорта множество мощных грузовых авто потусторонней выделки, а польской штурмовой бригаде имени Таудеша Костюшко «под седло» подали недавно сформированную бригаду тяжелых самоходных штурмовых орудий. Как говорят русские из будущего – «два в одном»: одновременно и транспорт, и огневая поддержка при подавлении вражеских узлов обороны. Вставить в свою самоходку шестидюймовую гаубицу – до такого не додумались даже германцы. Их «штуг» рядом с СУ-152 смотрится как детский пони по соседству с рыцарским боевым жеребцом. Одним словом, подчиненные подполковника Долматовича, перед этим немного поучаствовавшие в прорыве германской обороны, с ветерком, под лязг гусениц и восторженные взгляды паненок, проехались от железнодорожной станции Дорогуск (сразу за Западным Бугом) до самой Варшавы.

И ведь паненкам было на что (то есть на кого) посмотреть. Наш корпус в бою еще не бывал, а вот штурмовая бригада успела отметиться во множестве славных дел, начиная со смоленского сражения, когда это был сводный офицерский батальон: красавцы, герои, уже много раз бившие германца и в хвост и в гриву, сполна возвращая долг за злосчастный тридцать девятый год. Если бы не они, господин Сталин еще долго находился бы в сомнениях, стоит ли давать оружие в руки бывшим врагам и тем более посылать их на фронт. А все начиналось просто – с людей, которые сомнений не ведают по определению. Я имею в виду русских из будущего: они сначала освободили лагерь пленных польских офицеров, незадолго до того захваченный гитлеровцами, и сделали нашим товарищам одно очень простое предложение.

Как рассказывал пан Долматович, они сказали: «Желающие сражаться против германца берут в руки трофейное оружие и становятся в общий строй, а остальные возвращаются в лапы НКВД и сидят до конца войны в Сибири. Вон там – нацисты, которых надо как можно скорее убить; добровольцы – два шага вперед». А дальше накормили, обогрели, вооружили и экипировали, так как не экипирована ни одна армия в этом мире, а потом бросили в бой убивать обезумевших белокурых бестий. Правда, точно так же русские из будущего относились и к большевистским солдатам и командирам, освобождаемым из германского плена, предлагая в бою без лишних формальностей искупить проявленные ранее слабость и малодушие. Нет теперь у нацистов врага более страшного, чем большевистские штурмовые части. Люди, побывавшие у них в плену, на всю жизнь запоминают арийское «гостеприимство» – и становятся яростными и неудержимыми врагами тех, кто горгочет на германской мове. Как сказал один большевистский поэт: «Убей немца! Там, где ты его увидел, там ты его и убей!» И нам тоже надо следовать этой заповеди, ибо пока сапоги гитлеровских солдат топчут нашу Польшу, ярость польских воинов должна быть слепа и неудержима.