Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето [litres]

– Дяденька! – раздалось у меня за спиной, и я повернулся на голос.

Передо мной стоял замурзанный мальчишка из компании знакомых мне беспризорников по имени Ванька.

– Привет, дитя улицы. Что ты тут делаешь?

– Степка привел. Кое-что из одежды и обувки будем покупать, – важно заявил мальчишка.

Воскобойников посмотрел на беспризорника, потом на меня, усмехнулся и сказал:

– Не знал, что у вас такие интересные знакомые имеются.

Не обращая внимания на реплику бывшего полицейского агента, я спросил у Ваньки:

– А где Степан?

Мальчишка полуобернулся и ткнул пальцем куда-то в толпу:

– Вон! Вон наша кодла! Гляди! Там, где старик в соломенной шляпе одежду продает. Видишь? Позвать?

В это время вожак сам завертел головой, разыскивая потерявшегося Ваньку. Я помахал ему рукой. Он увидел меня, что-то сказал старичку в канотье, перед которым лежала куча потрепанной одежды, а затем всей командой они поспешили ко мне.

– Дядька, здорово! Ох ты! И дядька тут! – поприветствовали меня беспризорники, но при этом не забывали бросать настороженные взгляды на Воскобойникова. Тут бывший полицейский агент меня удивил.

Залез в карман, достал двадцатипятирублевую банкноту и подал вожаку:

– Держи. Всей компании на угощение.

Степан сначала посмотрел на меня. Увидев, что я согласно киваю головой, взял банкноту.

– Спасибо, дяденька, – вежливо поблагодарил он Воскобойникова.

У остальной компании при виде новых денег на лицах расплылись довольные улыбки. Перебросившись несколькими фразами с мальчишками, мы расстались с компанией беспризорников и пошли искать мне одежду под новый образ. После недолгих поисков я остановился на мундире железнодорожного чиновника, тем более что продавался в полном комплекте и почти подходил мне по размеру. Требовалась лишь небольшая доработка у портного. По дороге домой зашли к портнихе, знакомой Воскобойникова. После примерки сказала, что здесь работы от силы на полтора часа. Иван Николаевич вызвался дождаться переделки моего мундира и принести его домой. Попрощавшись с портнихой, я направился на квартиру с продуктами, которые мы купили на Сретенке.

Положив продукты на кухне, я некоторое время стоял у окна, потом подошел к шахматам, где две армии были выстроены на доске, и в который раз полюбовался работой искусного резчика, потом мне на глаза попалась библия. Ее Иван Николаевич тоже решил оставить, так как хотел в день ангела подарить своему хорошему знакомому – священнику, с которым они любили выпить по чарочке и поговорить о смысле жизни.

Только взял ее в руки, как в следующую секунду вдруг резко хлопнула входная дверь – библия тут же полетела на пол, а у меня в руке оказался кольт, направленный на дверной проем, ведущий в прихожую. Тут же в гостиную, громко ступая ногами, ввалился раздраженный и запыхавшийся Воскобойников и с ходу заблаговестил:

– Да что же это делается! За мной уже как за преступником гоняются!

Он кинул большой бумажный пакет на стол, вытер потное лицо платком, кинул взгляд на оружие, которое я не торопился прятать, и направился к своему любимому креслу. Расстроенный Воскобойников, даже не посмотрев, поддал ногой библию, попавшуюся ему под ноги, причем с такой силой, что та с глухим треском врезалась в стену.

– Эти большевики совсем озверели! Стой! Стрелять буду! – передразнил он кого-то. – Я тебе выстрелю, сволочь пролетарская!

– На вас лица нет, Иван Николаевич. Что случилось? – спросил я, одновременно прислушиваясь к звукам.

– Случилось. Да еще как случилось! Иду я себе спокойно, до дома уже недалеко, завернул за угол, а тут мне навстречу патруль. Вы тут недавно говорили, что вас чекисты ищут… Ну, я в бега. Нервы подвели, Вадим Андреевич. Они за мной бегут, кричат, вот только я здесь все проходные дворы знаю. Убежал.

Подойдя к окну, которое выходило на улицу, я, осторожно отодвинув занавеску, выглянул и сразу увидел на противоположной стороне улицы солдатский патруль. Все трое стояли и растерянно крутили головами в разные стороны.

– Действительно. Оторвались, – я засунул кольт сзади за ремень и повернулся к Воскобойникову. – Вот только сегодня нам на улицу никак нельзя.

– И нечего нам там делать. Вы как хотите, а я сто грамм для успокоения души приму, – он встал, подошел к буфету, открыл дверцу и вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой. – Как хотите.

Он достал графинчик, стопку и только закрыл дверцу буфета, как что-то увидел на полу и неожиданно спросил:

– А что это библия здесь на полу валяется?

– Это я ее выронил из рук, когда вы в квартиру вбежали, а потом вы поддели ее в сердцах ногой.

– Ох, грехи наши тяжкие! Святая книга, а я ее ногой! Это как же меня сподобило! – запричитал Воскобойников, потом поставил графинчик и стопку на место, наклонился и поднял библию.

Я снова повернулся к окну и посмотрел сквозь щелку между занавесями. Рабочих с винтовками на улице уже не было.

– Вадим Андреевич! – неожиданно раздался взволнованный возглас Воскобойникова. – Гляньте сюда скорее!

Я резко повернулся. На руках бывшего агента лежала библия с надорванной обложкой, у которой из-за корешка выглядывал кончик денежной купюры. Подошел, потянул за краешек и вытащил сложенную по длине в несколько раз купюру в двадцать пять рублей. Развернул, расправил, внимательно осмотрел с двух сторон, затем посмотрел ее на свет. Никаких проколотых отверстий не нашел. Обычная купюра. Вопросительно посмотрел на Воскобойникова: может, он что подскажет? Только встретив такой же непонимающий взгляд, понял, что он тоже в полном недоумении.

– Секрет. Только какова его разгадка?

Я пожал плечами и положил купюру на стол. Иван Николаевич, забыв о водке, присел к столу и сначала стал внимательно изучать банкноту, а затем с таким же пристальным интересом листать библию, видимо, пытаясь в ней найти разгадку тайны. Я тем временем развернул пакет, что принес Воскобойников, вытащил одежду и разложил ее на диване. Это был мундир чиновника-железнодорожника, вместе с брюками и форменной фуражкой. Иван Николаевич, оторвавшись от библии, какое-то время смотрел то на меня, то на мундир, потом неожиданно встал и подошел к комоду. Открыл дверцу и несколько минут рылся на полках, после чего его лицо осветилось довольной улыбкой, он выпрямился и протянул мне коробку.

– Держите.

Я открыл крышку. Три вида усов, накладная борода и тюбик специального клея.

– Спасибо.

Быстро переоделся, взял коробочку с поддельными усами и пошел в прихожую, к зеркалу. Выбрав наиболее подходящие моему образу усы, приклеил и вернулся в гостиную, нашел и надел очки.

– Как я выгляжу? – обратился я Воскобойникову.