Евгений Щепетнов - Олигарх

Настя оглянулась в поисках копа, но как это всегда бывает в любой стране мира — коп, который вроде как мелькал где-то на горизонте, испарился, будто его и не было. Ни один полицейский мира не в восторге от того, что ему придется влипнуть в разборку каких-то там прохожих. А если к этому добавить правило, по которому черный всегда прав, что бы не произошло, то положение того же копа становится еще на порядок отвратительнее Он должен поддерживать порядок, но одновременно никак не ущемить права черных делать то, что они хотят. Стоит огреть такую вот мразь дубинкой — за дело огреть — и тут же тебе вчинят иск на сотни тысяч ойро за то, что ты обидел несчастного черного парня. А то, что этот парень мошенник, вор и грабитель — никого по большому счету не интересует.

— Пойдем, Лена! — Настя ускорила шаг, и Лена покорно потащилась за ней — как вагончик за паровозом. Увы, спокойно уйти им не дали. Один из черных — огромный толстый парень ростом под два метра умудрился уцепиться за руку Лены, и теперь служил самым что ни на есть натуральным якорем.

Второй, тот самый, с кольцами — схватился за рукав куртки Насти и начал быстро, брызгая слюнями втирать что-то про то, что обе белые суки по жизни должны им, любимому богами черному народу, а потому пускай вытряхивают карманы с целью компенсации черному братству за утерянную в процессе рабства невинность и надежду на лучшее.

Настя ничего вытряхивать не стала. Резкий, короткий, невидный удар в печень заставил губошлепа согнуться, а потом он упал и замер на плитах мостовой в позе эмбриона. Толстяк, схвативший Лену успел только вытаращить глаза. Но следом упал и он — после жестокого пинка в пах и коленом в переносицу.

— Бежим! — Настя схватила оцепеневшую Лену за руку и они помчались прочь, подгоняемые свистками полицейских. Интересно было то, что когда Настю и Лену остановили и едва не избили — ни одного полицейского рядом не было. Стоило завалить двух гадов — тут как тут, появились, будто из-под земли!

Подлые твари. Толерантные! Девчонок, которые сумели себя защитить — в кутузку. А черных, устроивших вымогаловку прямо под Эйфелевой башней — пальцем никто не трогает. Жалкая нация! Гнилая! То-то они Гитлеру сдались просто-таки с радостными криками.

Они бежали что есть сил минут пять, углубляясь в центр Парижа. Свистки позади них уже затихли, но девушки бежали и бежали, пока Лена, тяжело, со свистом дыша, не сообщила Насте, сгибаясь в три погибели:

— Меня щас вырвет! Я больше не могу!

Настя кивнула, и остановилась рядом, оглядываясь по сторонам. В принципе они уже хорошо отбежали, можно сказать — запутали следы. Но…береженого бог бережет, а не береженого — конвой стережет, как любил говорить Карпов. Хмм…любил? Он и сейчас любит. Только там, далеко, в другом мире.

— Нужно уходить — потребовала Настя, у которой просто-таки звенел в голове красный сигнал опасности — Давай, потихоньку! Не можешь идти — я тебя понесу.

— Сама! — Лена сделала еще несколько глубоких вдохов и заковыляла дальше — Вот что значит забросить фитнес!

— А я тебе говорила — хмыкнула Настя, принюхиваясь и оглядываясь по сторонам. Пахло дымом, и ей показалось, что откуда-то доносятся крики. Минут через пятнадцать она поняла — откуда идут эти крики, ранее почти полностью терявшиеся между старыми домами. Сделав очередной поворот за дом на перекрестке, они буквально напоролись на колонну людей, одетых в желтые жилеты. Те вопили что-то неразборчивое, вроде как кляли правительство и лично Макрона. На плакате одного из парней — « Макрон уходи! » У другого — « Маню пошел вон! » и все в таком духе. Где-то завывали сирены, люди вопили, радостно хохотали, свистели, завывали — шла нормальная повседневная жизнь Парижа.

Настя с тоской вздохнула — вот же занес черт в эту Францию! Да прямиком в гребаный Париж! В ее времени, в ее мире, Париж был благовоспитанным чистым городом, где если и встретишь чернокожего человека, так одного из многих сотен прохожих. А сейчас…такое ощущение, что Париж стал африканским городом. И само отвратительное — эти африканцы чувствуют себя хозяевами, и как следствие — не собираются отвечать за свои преступления. Перед кем отвечать? Перед этими ничтожествами? Белыми рабами?

Как изменилась жизнь за пятьдесят лет! Как ЛЮДИ изменились за пятьдесят лет! Что с ними сталось?! При президенте Де Голле, и даже при Помпиду — такого никогда бы не случилось. За пятьдесят лет Европа абсолютно деградировала — Настя читала информацию со всего света, и знала, что такое как в Париже происходит во всех европейских странах. Кроме некоторых. Например, та же Чехия плевала на указания Евросоюза в плане приема мигрантов, и закрыла для них границу. Чешский президент заявил, что мигранты несут угрозу европейской культуре, и был в этом совершенно прав — стоит только посмотреть на ту же Францию, или Германию, утонувших в мутной волне мигрантского криминала.

Вот надо же было Ленке взять, и потребовать, чтобы их отправили в Париж! Какого хрена тут делать?! Среди толп очумелых злобных негритосов?!

После того, как Настя поубивала негодяев, охотившихся за Леной, встал вопрос: куда-то надо свалить! И подальше, чтобы все утихло, и Лена не мелькала на глазах. На всякий случай. Вдруг исчезновение толпы молодняка свяжут с ней и попробуют выбить информацию из нее, и само собой — из Насти. Трупы ликвидировали, машины спрятали — деньги животворящие и не то делают. Разобрать машины на запчасти и отправить запчасти в дальние регионы — это достаточно несложно, хотя и технически трудоемко. Главное — уничтожить номерные детали, чтобы и следа от них не осталось. Ну а трупы…в кислоту, и…не было никаких трупов. Много трупов? Так и кислоты в мире немало. После серной кислоты не остается ничего, кроме мерзкой вонючей слизи. Настя это знала. Она и руководила процессов уничтожения улик, следя за тем, чтобы не осталось ничего, указывающего на нее и на Лену. Ее учили таким вещам в Академии, как ее называли в ГРУ. Ее там много чему научили. В том числе — скрывать улики.

Трупы и суток не пролежали, и уже превратились в слизь, которую потом вылили на землю в заброшенном каменном карьере по дороге в Татищево. С машинами было сложнее, но и они через сутки уже были разбросаны по кускам, а номера на раме и в других местах выжжены дуговой сваркой.

А на третьи сутки они с Леной уже летели в Париж, оставив разбираться с возможными проблемами многоумного отца Лены. Настя вообще-то предлагала отсидеться в Греции, где-нибудь на Корфу, но Лена начала вопить, что желает в Париж — вот и оказались они сейчас возле толпы оголтелых желтых жилетов. У Лены был загранпаспорт с открытой шенгенской визой, Насте его тоже «сделали» и открыли визу — буквально за два дня. Деньги — это деньги. За деньги сейчас можно купить все — даже здоровье. Вон, миллиардер, девять сердец одно за другим умудрился себе пересадить. Одно откажет — ему другое вшивают. Только плати! Правда ему это все равно не помогло…смерть если возьмется — все равно свою добычу достанет.