Борис Батыршин - Игра на чужом поле

– Ладно, вы тут осторожнее, что ли… – сказал Казаков. – А мне пора. Генерал ждёт.

И побежал вниз по лестнице. Женька проводил его взглядом.

Снаружи победно ревели «Скайхоки».

– В очередь су… паевы дети, в очередь!

Прикосновение Ключом к груди, тело мягко оседает на пол. Три шага назад, повернуться, ткнуть хрустальным стержнем в углубление на алтаре, не забывая прижимать большим пальцем завиток орнамента – «Искра» живым огоньком стекает в мутный хрусталь и сливается с морем таких же, как она. И назад – следующий в очереди ждёт – смотрит, как пустая оболочка его предшественника истаивает золотистой пылью. Тычок Ключом в грудь – и всё повторяется.

Рядом трудятся Экеко, Кармен и «Линия Девять» – к каждому по одной из лестниц тянется снизу очередь, и назначенные Итчли-Колашем помощники, свирепствуют, не допуская давки, толкотни, паники. А паниковать есть с чего – снизу летят крики ярости, страха, свирепого азарта. Это выставленный вожаком Крысоловов заслон дорого продаёт своё «Ча» напирающим Облачным Стражам. Итчли-Колаш с ними, и его чёрная маката косит атакующих одного за другим.

Сколько ещё в очереди – трое, пятеро? У Кармен и других кажется, ещё меньше.

Ещё два Крысолова падают под ударами макуатилей. Их вожак пятится, отмахиваясь палицей – его теснят, по меньшей мере, полдюжины противников. Даже отсюда, сверху, среди красных повязок Облачных Стражей можно различить зелёные пятна.

Хранители, что б их… спешат наверх, к алтарю, восстановить порядок, нарушенный дерзким нападением.

А вот этого допустить никак нельзя.

Жестом приказываю помощникам распределить «мою» очередь по другим, а сам, спотыкаясь, скатываюсь по ступеням. Итчли-Колаш отступил уже до половины лестницы – Стражи, почувствовав успех, напирают.

Вожак Крысоловов делает неловкий шаг назад, спотыкается, падает, противник заносит над ним копьё нааб-те, чтобы с размаху пришпилить к ступеням. И опаздывает всего на миг – я со свирепым воплем перескакиваю через лежащего, отбиваю клинком наконечник и с хрустом вгоняю дагу Стражу под рёбра. И сразу – рубящий сверху, второму. Он успевает подставить макуатиль, но это не помогает: ещё один удар дагой, на этот раз в диафрагму – безжизненная оболочка катится по ступеням, мешая лезущим снизу. А Крысолов уже встал, отряхнулся – всем телом, как собака – и со свирепым рёвом кинулся навстречу.

Вдвоём мы отбросили нападающих почти на треть лестницы – пока один рубился с напирающими стражами, другой переводил дух и, выждав удобный момент, менял напарника. Наши противники, наоборот, толкались, мешали друг другу, цеплялись древками нааб-те и макуатилями – и один за другим валились на ступени. Но долго это продолжаться не могло – среди атакующих нашёлся, наконец, толковый командир и они, спустившись ещё ступенек на десять, перегруппировались и дружно попёрли вверх, выставив перед собой копья. Сразу стало тяжелее – в течение нескольких секунд я получил с десяток ранений, по счастью, лёгких. На Арене каждое стоило бы лишь крошечной щепотки «Ча», но все вместе они изрядно меня вымотали. У Итчли-Колаша дела обстояли не лучше: он тяжело дышал, на груди вздулись многочисленные багровые рубцы, оставленные зазубренными наконечниками. Мы отступали, уже не помышляя о контратаке – отбить бы удары, которыми нас щедро угощали снизу.

Ступенька, ещё две, ещё, и ещё… меняться некогда, мы дерёмся плечом к плечу и пятимся, пятимся… Снизу несутся кровожадные вопли – Стражи лезут, не считая потерь, и зелёные повязки Хранителей по-прежнему мелькают позади их строя.

Лестница под ногами дрогнула, затряслась, пришлось хвататься друг за друга – лишь устоять на заходивших ходуном ступенях. Стражам повезло меньше – они покатились вниз вопящим, ощетинившимся древками нааб-те и макуатилями клубком. Я обернулся – верхушка Пирамиды ходила ходуном, над алтарём рос, тянулся к чёрному своду столб золотого, просеянного мириадами искорок, огня.

Сработало!

Фигурки Экеко и Кармен на его фоне казались вырезанными из антрацита. Знающий крикнул – в нарастающем гуле я не разобрал ни слова – и сделал движение рукой. Кармен повалилась ничком, а Экеко махнул мне, повернулся к алтарю, что-то сделал и повалился прямо в золотое пламя. Я схватил Итчли-Колаша за плечо.

– Все ушли! – я надсаживал глотку, перекрикивая рёв, рвущийся из недр хрустальной громадины. – Ступай следом, ещё успеешь! Ключ у тебя есть, сделаешь, как Экеко…

Он оскалился.

– А ты, землянин?

– Я – следом за тобой.

Не мог же я объяснять, что просто не могу, не имею права уйти, пока последняя « Искра » не вырвется вместе с сияющим столбом к звёздам? А только это гарантировало «смерть» Пирамиды, а вместе с ней – и то, что с этой стороны больше не придёт на нашу планету беда. Хранители ведь не зря так упорно ломятся вверх – они-то знают, какая угроза нависла над « Облаком », над каждым, без исключения, его обитателем.

Крысолов вместо ответа оскалился, длинно, грязно выругался и ринулся вниз, на уставленные нааб-те. Стражи не ожидали такой яростной атаки – он успел снести троих или четверых чёрным шаром своей макаты, прежде чем три наконечника вошли ему в грудь. Стражи перепрыгнули недвижное тело и, размахивая макуатилями, ринулись на меня. Я проткнул первого палашом, отбил удар второго дагой – и за миг до того, как утыканная обсидиановыми резцами деревяшка обрушилась мне на макушку, ощутил, что неодолимая сила схватила меня, как котёнка за загривок – и поволокла спиной вперёд к алтарю, прямиком в стремительно затухающий столб золотого пламени. Яростный вопль почти успевшего добежать до алтаря Хранителя, и последнее, что я увидел в « Облаке » – его полные ужаса глаза. Вспышка, волна ледяного холода, закручивающаяся на фоне угольно-чёрной спираль из звёзд…

«Вот ты какая, бездна Уку-Пача… – мелькнула нелепая мысль. – Сподобился-таки? И поделом, сказано же – не поминайте всуе…»

И всё потонуло в бесконечном, безвременном ничто .

«Алуэтт» снялся с площадки, развернулся и пошёл на восток, вдоль Долины. Он летел низко, огибая отроги скал. Женька проводил его тревожным взглядом. Он отпросился у Виктора на минутку, кубарем скатился по ступеням пирамиды – и вот, успел только помахать кассиопейцам вслед. Что Голубев с Казаковым там, в стеклянном пузыре кабины вертолёта – он знал доподлинно, как и то, с каким заданием отправил их генерал. Это знание заставляло шевелиться глубоко в душе червячок страха – склизкий, кольчатый, слепой от рождения…

На этот раз «Скайхоки» появились неожиданно, не предупредив о себе накатывающимся рёвом турбореактивных двигателей. Штурмовики выскочили из-за перевала и заложили над долиной крутой вираж.