Андрей Булычев - Эстляндия [СИ litres]

– Всё верно, – подтвердил Сотник, – многое было утрачено, а что-то лежит за монастырскими стенами. У нас на Руси знания передавались в основном из уст от деда к отцу, от отца к сыну и уже потом шли поколениями дальше. Знания тем не менее копились, но многое из наук и секретов мастеровых держалось да и сейчас держится в строгом секрете и доступно очень немногим. Мы умеем писать на берестяных и на пергаментных свитках, но одна книга из того же пергамента – это считай, что целое стадо скотины. Пока его из шкур выделаешь, там полгода времени пройдёт, а потом ещё писать сколько нужно этой особой кисточкой. Стоимость пергамента просто неимоверная, оставлять знания на бересте – это тоже не выход. Ладно, вон в школе или на курсах пишут у нас стилом на вощаных досках, а потом всё стирают и переписывают по новой. Но из всего этого хорошей книги ведь не сделаешь, а книг нам потребуются многие тысячи, – и он заметил, как зашевелились в зале. – Не верите, поди, сейчас, что такое громадье книг можно будет сделать, а вот поди ж ты, и нам тут у себя их придётся выпускать. Одна только ваша академия будет их десятки за год готовить, а потом ещё и множить. Наша наука без книгоделанья будет оставаться мёртвой, она просто не сможет донести все свои знания до множества людей, как мы этого сами хотим. Так что встаёт вопрос: нужны нам умения и опыт, как же можно делать дешёвую бумагу. И главное, как делать её очень и очень много. А помимо неё, нужно понять, как делать ещё чернила. Те, что мы используем сейчас на пергаменте из сажи, это, конечно же, не выход. Скорописи на них нет, смываются они довольно быстро и выцветают или же загущеваются мигом. Так что первым делом для академии назначается наука, как можно делать бумагу и всё остальное, что потребно для письма. Нужно будет потратить время, материалы, провести сотни самых разных опытов, но всё-таки найти лучший способ, как всё это можно у себя делать. Сейчас вот такой опыт есть у арабов и у китайцев. В Европе тоже что-то такое начинает получаться, но всё это пока что очень дорого и медлительно. Так что нужно думать и искать свой собственный удачный способ. Для нашей академии будут выстроены свои здания и опытные мастерские. Нашим строителям уже такие задания даны. И давайте определим время сбора академиков, ну, скажем, каждый четверг после обедни всех устаивает? Ну, добре. – Увидев, как закивал согласно народ, покачал головой Сотник. – И последний на сегодня совет – пороховой. Все, кроме пороховых и пушкарных советников, могут быть сегодня свободны.

Зал опустел. Сидело в нём теперь только всего около десятка человек.

– Устали уже, господа, заседать, вон сколько мы тут вас держим, а у вас там дела в хозяйстве стоят. Но надо потерпеть ещё немного, потом так долго мы уже тягомотиться с вами не будем. Итак, по пушкам дело ещё с лета сдвинулось. Когда в бронзовое литьё кованную из доброй стали нашими кузнецами казённую часть начали вплавлять, вот всё тогда и получилось. Как теперь, ствол выдерживает ли выстрелы?

– Выдерживает, – подтвердил старший из розмыслов Онисим. – За последние два месяца литейщиками Зосимом и Фёдором было отлито четыре пушечных ствола, и в каждом из них стоит кованный людьми Никиты казённик, никаких разрывов более у нас не было. Все пушки прошли испытания двойным зарядом от положенного.

– Отлично. – Удовлетворённо кивнул Сотник. – С пушками вы не спешите, лучше делайте их медленно, но качественно. Как мы ранее и определялись по названиям, калибр у этих пушек мы оставляем прежним. Весь он должен быть всего трёх видов. Первый – это для малых пушечек с кулак ребёнка, ну или с яблоко, а по новым нашим мерам – равный пятидесяти пяти миллиметрам. Второй – для средних пушек – девяносто миллиметров. И третий – для больших в сто двадцать пять. Выдерживайте вы его строго, иначе от неточностей будут потом сложности с боеприпасом, да и вообще много калибров мы себе пока позволить никак не сможем. Что у нас с лафетами, с ложами под эти пушки?

– Под малые и средние пушки лафеты уже отработаны, господин подполковник, – доложился Онисим. – Отдачу они выдерживают отменно, получились не такими уж громоздкими и тяжёлыми, можно их легко на санях возить. По полю, конечно, посложнее будет, но недавно мы с Гудымом поставили на них по четыре широких колеса, и если не сильная грязь, то можно уже и вдесятером среднюю пушку по полю толкать. А вот по большим пушкам всё уже гораздо сложнее, слишком уж они громоздкими у нас выходят. Зимой-то куда ни шло, на специальных волокушах вполне даже можно вытащить их на поле боя, а вот летом… я даже и не знаю, как быть, – и Онисим огорчённо вздохнул.

– Ну что же, будем думать. Глядишь, и найдётся какое решение, может быть, те же оси поменять, колёса больших размеров поставить? Вы опыты такие ставили? – уточнил у мастеров Андрей.

– Да по-всякому мы уже пробовали, – нахмурившись, проскрипел Лука Мефодьевич. – Они после бабаха так лягаются, что все оси нам на лафетиях разбивают. Ох и сила же от энтого выстрела, я скажу, ну и сила!

– Ладно, будем искать выход, – произнёс Сотник. – Время у нас пока есть, мы их в бой кидать и показывать сейчас не собираемся. Так что годков пять для отладки орудий и наработки навыков обращения с ними у нас ещё пока есть. Вы сейчас приступайте к изготовлению дальнобойных онагров, про которые мы ещё давеча весной говорили. Это для нас будет временная замена пушек. Понятно, что по силе они им не равны, но хоть что-то для усиления войска, а всё же дадут. Нужно их четыре-пять штук к следующему лету иметь. Ох и чую я – горячее-то лето у нас будет! Пороховщики, что у вас с таким нужным нам зельем сейчас?

С места поднялся заместитель по тылу Лавр Буриславович.

– Доложусь по отдельным частям порохового зелья, командир. Селитры мы имеем пока что десять пудов, вся она вывезена к нам готовой Путятой Селяновичем. Своя в селитряницах ещё у нас не вызрела, Рузилем Имамеичем заделано было десять особых огромных буртов. Туда же свезены все отходы со всей усадьбы: навоз, тухлятина, даже, прошу прощения, всю мочу мы в них вылили изо всех общих уборных. Всё это закрыто сверху соломой, закидано опять же поверху навозом и потом ещё присыпано известью. По верху и по бокам выставлены там плотные навесы. Вонь рядом с ними стоит такая, что за сто шагов аж нос воротит. Когда можно будет проверить, Андрей Иванович, а ну как уже вызрело там это зелье?

– Рано, – отмахнулся Сотник. – Ещё пару лет нам точно нужно, чтобы кристаллы… ну-у, этот порошок такой белый там осадком высыпал. Терпим пока и завозим к себе селитру через Селяновича. Другого способа сейчас у нас здесь нет. Десять пудов всего селитры… – Покачал он головой. – Мало это, конечно же, для нас, очень мало! Половина из этого потребуется нам уже этим летом, а тут ещё и испытания пушек проводить. Нда-а, – огорчённо протянул Сотник. – Нужно ведь где-то искать селитру, без неё у нас никакого дела не выйдет.