Владимир Шарапановский - Секс-тур в юность

А тем временем, мы уже входили в двери учительской. Там, Людмила Михайловна вкратце обрисовала обстановку,

— Я вошла в класс, и увидела, как у доски Алла отвешивает ему пощечины. — и указала на меня рукой, а потом добавила, — У меня сейчас урок в 6А. - и поспешила выйти, оставив нас на растерзание львам.

Те любопытно обозрели добычу, и первым заговорил завуч Марк Кирпич. А так как меня перманентно прорабатывали на педсоветах, то кто бы еще мог быть виновным, вот он и обратился ко мне,

— Расскажи всем, что произошло, и как ты можешь это объяснить?

Но я галантно перевел стрелку,

— Давайте предоставим слово Алле, а потом вы её отпустите на урок. Она, итак, уже опаздывает, а у нас математика.

Марк Кирпич кивнул Аллочке, и её прямо прорвало,

— Я осталась вытереть доску, так как сегодня дежурная, — при рассказе постоянно бросая на меня испепеляющие взгляды, — А он неожиданно подскочил сзади, и приподнял за талию. Я испугалась, и вывернулась соскользнув на пол. А потом, надавала нахалу пощечин. — при этом вся раскраснелась, и кипела гневом, как чайник на плите.

Марк Кирпич спросил у меня,

— Хочешь ли ты что-либо добавить?

— Все так и было. Увидев, что ей приходится привставать на цыпочки, чтобы вытереть доску. Я поспешил помочь и приподнял. Но она вывернулась, соскользнула на пол и дала мне пощечину, потом другую, а затем и третью.

Учителя переглядывались, Александра Александровна улыбнулась, Марья Филипповна сжала губы в узкую щель. Некоторые тихо зашушукались. А я с невинным видом смотрел на преподавателей, и улыбался улыбкой Чеширского Кота. Не впервой отдуваться на педсовете, и лучше всего прикинуться слабоумным симулянтом, по заветам бравого солдата Швейка [9] — Галина Леонидовна Брежнева в юности. .

Марк Кирпич помолчал, и спросил,

— А не проще ли было попросить тряпочку, если ты так возжаждал помочь?

На что я потер подбородок и с невинным видом ответил,

— Марк Ильич, я и сам не понимаю, почему столь простая вещь не пришла мне в голову. Наверно, еще не переключился после того, как на уроке минут пятнадцать отвечал по теме, и получил пятерку. Сейчас это кажется таким простым и логичным. Протупил, такое со всяким может случиться.

А пока я распинался перед преподавателями, Аллочка бросала на меня уничижительные взгляды.

Марк Кирпич еще посмотрел на нас, и спросил у преподавателей,

— Кто хочет уточнить или высказаться?

Вскочила историчка Марья Филипповна, и стала частить,

— Это просто безобразие, ученики совсем распоясались, и в школе творят, что в голову взбредет, совсем потеряли совесть.

Тут уж я не смог смолчать, и ответил,

— Это всего лишь нелепое стечение обстоятельств. Я не подумал, что Алла может испугаться. А люди, испугавшись, часто совершают странные поступки.

И тут же, сами собой из меня вырвались строки,

Марья Филипповна прямо взорвалась,

— Мы пытаемся выяснить, что произошло, а он тут паясничает, превращая все в балаган. Надо собрать педсовет, и разбираться с этим наглецом.

Остальные преподаватели тоже сидели слегка ошалевшие от такого поворота, а Марк Кирпич решил закончить это представление с одним клоуном. Написал записку и передал Аллочке, и далее отправил нас в класс на урок.

А меня и дальше несло, наверно в крови бурлил адреналин. И пока я бодро шагал вслед за Аллочкой, язык уже не мог остановиться,

— Аллочка, давай обговорим общую трактовку, чтобы не было противоречий.

На что она обернулась и яростно прошипела,

— Для кого Аллочка, а для тебя впредь Альбина Павловна. Видеть не хочу твою наглую рожу. Мало я тебе пощечин надавала за то, что ты опозорил меня перед всей школой.

Отвернулась и с гордо поднятой головой пошла дальше.

Эх, не знают тут, что такое черный пиар, и какой ушат дерьма могут вылить на любого, был бы только заказ. А может и хорошо, что не знают, и даже представить не могут, что то, чем здесь только досужие кумушки занимаются, там поставлено на поток, а занимаются этим профессионалы. Пусть уж остаются в своем блаженном неведении.

А раз не удалось согласовать показания, то буду молчать, как в рот воды набрамши. Пусть сама выкручивается и придумывает. А я буду только кивать, на манер китайского болванчика, и долдонить «No comments».

Пошли они все! Недотроги! За талию видишь нельзя взяться. Подумаешь, страна всеобщего домостроя. «В Советском Союзе — секса нет!» А дети откуда? Ага, из капусты достают, как тут детишкам втюхивают. Еще и картинки с аистом несущим младенца с капустного поля рисуют [11] — Изделие № 2, в просторечии — презерватив. . А также шуточки, «что всех детей родители нашли в капусте, а этого балбеса — в квашеной». Сестра на полном серьёзе в пять лет начала собирать деньги на братика, кто-то ей в садике поведал про такой способ. А она у родителей всё спрашивала, — Уже хватит, или мало? И как родителям было устоять?

Мне они уже не стали рассказывать про капусту или магазины, где детишек выдают. А, без подробностей, поведали реальную версию.

Да что и говорить, если классная дама, впервые, придя к нам в квартиру, чуть в истерику не впала, когда увидела на полках «Декамерон», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «1001 и одна ночь» и другую классику мировой литературы. Она сразу же спросила у родителей, почему те не спрятали эти книги? Родители улыбнулись, и мама ответила,

— Это абсолютно бесполезно, дети прочитали почти всю библиотеку, так что все равно найдут в поисках, чего бы ещё почитать.

Изабелла Всеволодовна очумело заявила,

— Но это ведь книги для взрослых.

На что отец спросил,

— А как определить взрослость? Если книга понравилась, и стал её читать — то, значит, дорос, а нет — то еще не пришло время.

Классная выпала в транс от такой трактовки, что можно подобное оставлять на усмотрение подрастающего поколения. Это противоречило всему, что было принято в практике преподавания, а потому стояла зависнув, и озирая книжные полки.

Мама предложила ей присесть и поговорить, но, на мой взгляд, у классной дамы тогда произошел «разрыв шаблона». Хотя, её можно и понять. Она заканчивала биофак Универа, а там всяких Песталоцци и Макаренко с Ушинским, не преподают.

Добравшись до кабинета математики, мы вошли в класс. Ефим Наумович, конечно же, недовольно посмотрел на нашу парочку, когда мы явились посреди урока, но Аллочка передала ему записку. Он прочёл, и сказал занимать места за партами.