Егорлык - Боевой 1918 год

Просидели с пистолетом, не особо долго. Собеседников при этом удивляли даже не столько идеи и их раскрытие, а то что я с легкостью оперировал миллиметрами, а не долями дюймов. А потом, с барского плеча, скинул оружейникам принципиальные схемы пистолета-пулемета. Ну что же в самом деле мне теперь ждать, когда Судаев подрастет, или пока Шпагин с Дегтяревым разродиться? Нет, витающую в воздухе (и уже даже кое-где воплощенную) идею ПП пускай всерьез начинают обсасывать уже сейчас. Время ныне (в инженерном смысле) неторопливое, поэтому, пока еще у них что-то получится…

Попутно объясняя, что мне, как конечному пользователю, такая штука остро необходима прямо сегодня. И что государство готово сделать заказ.

Тридцатилетний штабс-капитан имел нахальный прищур серых глаз, сбитую фигуру борца, очень короткую прическу ежиком и не имел усов. Это было странно. Все, я подчеркиваю – все виденные мною офицеры были при усах. А этот, безусый, выглядел настолько необычно, что растерялся и опытный Григоращенко. Он даже уточнил у нового взводного, действительно ли тот пусть и бывший, но офицер? На что Александр просто выпрямился и нагнал на физиономию такое выражение, что глава матросского комитета лишь сплюнул, подытожив:

– Вот как есть, золотопогонник! Ладно – жизнь покажет, что ты за фрукт.

Артиллерист на это лишь фыркнул, а я обнаглел и решил уточнить:

– Вы, товарищ командир взвода, все-таки объясните, куда вы дели усы? А то пребываю я в некоторых непонятках… Или они у вас вообще не растут?

На что взводный, коротко ответил:

– Тиф. Переносчиками являются в основном вши. От них в окопах уберечься тяжело поэтому и сбрил все к чертям. А с лысой головой и с усами я на казацкого атамана стал походить. Так что – сгорел сарай, гори и хата.

Я хлопнул себя по лбу:

– Блин, точно!

И обращаясь к набившимся в комнату командирам взводов и членам матросского комитета ехидно улыбнулся:

– Вчера обо всем договорился. Так что, товарищи, готовьтесь. В целях профилактики борьбы со смертельно опасным заболеванием, на сегодня у нас всеобщая стрижка и баня.

Гриня потрогал свой шикарный чуб, глянул на опешивших остальных и решительно произнес:

– Никак нельзя этого делать! Это что же из нас получится? Да лучше сдохнуть, чем налысо обкарнаться! Правильно я говорю, братва?

Братва одобрительно зашумела. Даже Михайловский, гад такой, что-то подвякивал в их поддержку. Не обращая внимания на гомон, опять взял слово:

– Я продолжу. В связи с тем, что предыдущий выход показал полную демаскировку на местности отдельных взводов нашего отряда, было принято решение о переобмундировании личного состава в форму защитного цвета.

Тут уж все не просто загомонили, а прямо-таки взвыли. Маты летели во все стороны как будто и не было этих недель притирки. Народ повскакивал с мест, вопя да размахивая руками. Взводный-3 Городецкий, настолько раздухарился, что подскочив ко мне, заорал в лицо:

– Чего лыбишся, падла? Никто и никогда нас форменок не лишит! Да я тебя за это…

Договорить он не успел, так как, не вставая из-за стола, я молниеносно влепил скандалисту под ложечку. Стас, издав странный звук, осел на пол. Остальные замерли на полуслове, ошарашенно глядя на лежащее тело, которое даже не подавало признаков жизни. Ну да. К подобному тут не привыкли. Народ знает и любит кулачную драку. Так, чтобы зубы веером, а после ударов подниматься и смело продолжать махач. Поэтому сейчас даже не понимали толком что произошло. Я вроде и ткнул не сильно (в их понимании). Сидя, да без богатырского замаха. А человек валяется…

Первым пришел в себя Григоращенко. Подняв руку, он скомандовал – Ша! – и подойдя к Городецкому, взялся проверять пульс. Горячий поляк, в этот момент со всхлипом втянул в себя воздух, показывая, что балтийского матроса просто так не возьмешь. А боцманмат, сидя на корточках, поднял на меня глаза:

– Чем это вы его так?

Пошевелив в воздухе пальцами, показал чем. После чего, как ни в чем ни бывало продолжил:

– Я очень добрый и мягкий человек. Поэтому, сейчас спущу на тормозах, выходку зарвавшегося взводного. Прощу лишь потому, что это произошло не в бою и то что вы ни хрена не дослушав, начали орать! – постепенно голос у меня повышался – Даже на поняв, что к чему, истерику бабскую устроили!! Сдохнуть предпочитаете? А воевать кто будет?! Те ухари, которые при приближении дроздовцев, из города уже лыжи вострил?! И главное – из-за чего сдохнуть?! Из-за волосни! Григорий Иванович, ответьте мне, а зачем вам вот эта декадентская шевелюра? Мы, через четыре дня, на немцев пойдем! Баб вокруг не будет. Или ты немца посимпатичней, решил соблазнить своей модной прической? Чего глаза вылупил? Действовать мы станем в степях да вдоль железки. Там, ростовские шалавы не водятся! Бань там, кстати, тоже нет! И перед кем ты чубом трясти собрался? У меня только один ответ – перед немцами! Потому что даже представлять не хочу, как ты на своих товарищей станешь с интересом посматривать!

Гришка возопил:

– Чур ты что – с ума сошел? Какие немцы? Какие товарищи? Да вообще…

Я шарахнул по столу кулаком:

– А что мне еще о вас думать? Вы все знали, что нас ожидает в ближайшие дни. Но при этом, за свои чубы, на командира готовы были набросится! И я уже боюсь, что не только с целью побить, или убить! Извращенцы, мля! Ладно – Михайловский! У них в дворянстве еще и не такие непотребства творились! Но уж от простого люда, я подобной пакости не ожидал!

Тут вскочил наш пулеметный вождь:

– Я бы попросил…!

Но был перебит:

– Даже и не проси! Я не по этим делам! – и уже более спокойно добавил – Вить, вот ты офицер. Хер с ним, сейчас это пока называется командир. И ты прекрасно понимаешь опасность массового заболевания бойцов во время боевых действий. В чем была причина того, что ты орал вместе со всеми?

Михайловский, одернув гимнастерку откашлялся, растерянно посмотрел на остальных и (вот что значит опыт) быстро придя в себя, ответил:

– Товарищ командир. Вы сами сказали, что в городе будем еще четыре дня. Нельзя ли баню и стрижку сделать перед отъездом? А то ходить тут оболваненным, словно новобранцам, нам вовсе не с руки…

Остальные одобрительно загудели. Я же, потерев лоб, поднялся:

– А вот с этим – согласен. Аргумент весомый. Значит, подытожим – стрижка и баня для личного состава переносится на три дня. Если кто-то начнет что-то против мутить, то скатертью дорога. Я уже свои причины вам привел – мне гомосеки в отряде не нужны!

В этот момент, активно зашевелился наш павший польский карбонарий. Вздохнув, я подхватил его подмышки и утвердил на стуле. Задумчиво оглядев остальных, спросил:

– Вроде, что-то еще было?