Егорлык - Боевой 1918 год

Разумеется, я прекрасно помнил, что у нас еще. Наисложнейший вопрос с переобмундированием. Моремана из бушлата вытряхнуть, это все равно что десантника берета лишить. Поэтому и был затеян весь этот предварительный скандал. Как уже говорилось, очень мало кто из местных, может выворачивать слова так, чтобы обернуть дело в свою пользу. Во всяком случае, среди простого и неискушенного люда. И теперь, приведя свои доводы и выслушав их предложения, я добился того, что для начала они подстригутся. Уверен, что среди рядовой матросни, особого шума не будет так как мои слова насчет извращенцев, разойдутся быстро.

Но это все фигня. Особой эпидемии нету и вопрос со стрижкой был даже не принципиален. Главное, что насчет смены формы, они меня теперь не на горло будут брать, а станут аргументированно отстаивать свои позиции. Но и на этот случай кое-что есть. Не зря еще три недели назад заказ делал, грохнув в виде задатка почти все свое золотишко. Но Иван вовремя подкинул бабки, поэтому и расчет окончательный произвел и телеги с тюками обмундирования сейчас под охраной людей Васильева стоят.

На мой вопрос, отвечать поднялся глава матросского комитета. Он говорил неторопливо, но очень весомо:

– Товарищ Чур, вы еще говорили про то, чтобы нас нашей формы лишить. Люди этого просто не поймут. И объяснить им такое, мы никак не сможем. Бритье головы, это так – пустое. Даже шумели зазря. А вот форма… Мы в ней, с кораблей сошли. Мы в ней, революцию делали. Мы в ней, с беляками дрались. Геройски дрались! Враги, нас увидев, половину своего запала теряют! Потому что знают – матросы не отступят! И братишек наших мы по этой форме узнаем. Откуда бы они не были, каждый из наших знает – мы друг друга завсегда поддержим и поможем!

Молча слушая его, лишь кивал, а когда Григоращенко закончил, ответил:

– Я тебя понял Матвей Игнатьевич. Форма эта вам дорога, как символ творцов революции, как память о корабельном прошлом, как возможность идентификации и как средство морального запугивания врагов на поле боя, а то и еще до боя.

Взводный на это лишь брови поднял:

– Во! Очень точно сказано! Без души, но по-военному точно! Все так и есть!

– И вы, братские сердца, считаете, что зная все это, я намерен вас переодеть в простую пехотную одежку? Плохо вы своего командира поняли! Начнем с того, что вашу морскую робу никто у вас забирать не собирается! Вы, на время выхода с места расположения, ее просто в баталерку сдадите. Но не всю! Тельники остаются на вас, а бескозырки вы берете с собой. И сейчас объясню почему.

Поднявшись из-за стола и направившись к выходу, скомандовал:

– Все за мной! – И выйдя в коридор гаркнул – Соколов, выводи людей!

Ну а следующие полчаса все оглядывали общупывали и только что не обнюхивали новую форму, кроем сильно напоминавшую "эксперименталку", или как ее позже называли "афганку" первых образцов. Только, несколько урезанную. У брюк отсутствовали набедренные карманы. На кителе, вместо погончиков, были лишь лямки для того, чтобы плечевые ремни не сползали. Бушлат, тоже без погон и без поясного шнурка. Зато присутствовала возможность перестегнуть капюшон с бушлата на китель. Кто знает тот поймет, что даже летом боец мерзнет, а вот капюшон, очень спасает. Да и то, что с ватника может отстегиваться куртка (опять-таки для использования в прохладный летний день) это очень хорошо. Кепи, правда, отсутствовало. Я тут консультации наводил и меня отговорили от них, аргументируя это тем, что уж очень на австрийские кепи похожи, а у народа это вызовет плохие ассоциации. Так что теперь, в моем отряде, как зимний головной убор будет использоваться шапка-ушанка обыкновенная. Серого цвета. А вот как летний… Как летний, у нас будет применен черный берет, с красной звездой и красным же шитым уголком сбоку берета. А на форму, на левый рукав будет пришиваться круглый черный шеврон с желтым якорем и надписью сверху – "Морская Пехота РССР". Снизу тоже была надпись – "Никто кроме нас!". И вот только пускай эти морские снобы сейчас станут нос воротить! Тогда точно психану. Я такие бабки, на все это дело грохнул! Ведь даже не предполагал, что обычная материя ХБ может быть настолько разного качества. И что вата, это дефицит.

Но "снобы", разглядывая бойцов, исполнявших роль моделей даже как-то притихли. Лишь Гришка, неуверенно спросил:

– А почему – "Морская пехота"?

Я пожал плечами:

– Ну а кто же вы теперь? Корабли ваши далеко. Да и осталось тех кораблей не так много. Команды на них есть. Так что вряд ли вам еще, "походить" в ближайшем будущем придется. А вот на суше воевать – это да. Этого, полной ложкой хлебнем. Но при этом вы морские волки. Поэтому, форма и подчеркивает, что вы не только на воде, но и на земле любого раком поставите! Надпись читали?

– Это про "никто кроме нас"?

– Угу.

– Да, красиво сказано… И роба новая, ничего так себе… Карманов прям, как на английском френче. И на бушлате воротник хороший. Никакой ветер с ним не страшен… Я только не понял, что ты про бескозырки говорил?

Ухмыльнувшись, пояснил:

– Да все просто. Те, кто к нам с земли влились, будут только в беретах ходить. А которые с кораблей, те в бескозырках. Или в беретах – это уже на усмотрение взводного. Но думаю, что вы для подчеркивания своего "соленого" происхождения и для лучшего узнавания остальной братвой бески выберете. Понял, теперь?

Трофимов кивнул. Тут влез Михайловский:

– А новое обмундирование, оно лишь для морских? Мы в своем останемся?

Я вздохнул:

– У нас единое подразделение. Которое со вчерашнего дня официально называется "Первый батальон морской пехоты Балтийского флота!" До батальона мы пока не дотягиваем, значит, есть куда расти. И форма здесь будет, единая для всех.

Пулеметчик просиял и в это время от стоящей и о чем-то ожесточенно перешептывающейся группы, отделился Григоращенко. Несколько нерешительно подойдя ко мне, он оповестил:

– Ну так, это… Братва с комитета решила, что это достойная замена. Тем более, что нашу робу нам оставляют.

Я кивнул:

– Вот и добре. А то шуму-то было…

Игнатьич, какое-то время помялся и задал еще один вопрос:

– Тут народ спрашивает… Хм… Понимаю, что это не по-нашенски, но ведь люди кровь проливали…

Комиссар, стоящий рядом подбодрил его:

– Да не тушуйся ты! Скажи нормально, чего хочешь-то?

Взводный встряхнулся:

– Такое дело. Вчера нашим ребятам награды вручали. И они теперь гордыми ходят. Понятное дело – герои. Тут и вопросов нет. Но у нас ведь многие с четырнадцатого воюют. И тоже наградами отмечены. Пусть и царскими, но кровь ведь за страну проливали, против кайзера. А лежат сейчас те кресты в "сидорах", да карманах…

Лапин нахмурился, но я положил руку ему на плечо: