Клайв Касслер - Циклоп

Цифры, напечатанные на бумаге, он брал с потолка. А вот записи были схемой коридоров с отмеченными местами, где установлены камеры наблюдения, от входа и до самого кабинета Муни. Немного ниже мужчина выписал два имени и напротив них составил колонки с обозначениями. Рэймонд Лебарон и Леонард Хадсон. Теперь он знал еще и третье имя – Гуннар Эриксен.

Айра был уверен, что Эриксен инсценировал свою смерть, как и Хадсон, чтобы посвятить остаток жизни работе над проектом «Колония Джерси». Он знал, что они оба не могли оборвать все связи с лабораторией имени Паттендена. Такую мощную организацию с большим количеством талантливых молодых ученых просто нельзя было не использовать для своих целей. Где-то здесь должна была скрываться потайная база «внутреннего ядра».

Записи телефонных звонков трех тысяч работников умещались в нескольких картонных коробках. Придраться было не к чему. Все, кто пользовался телефоном для деловых или личных целей, должны были заполнять дневник вызовов. Тем не менее Хаген не собирался проверять каждый звонок, это могло занять несколько недель. Его интересовали только звонки доктора Муни. Особенно совершенные на дальние расстояния.

Хаген не был экстрасенсом. Более того, он знал многих людей, способных находить нестыковки гораздо точнее, чем он. Но глаз и чутье редко его подводили.

Он переписал шесть номеров, по которым Муни звонил более одного раза за последние три месяца. Два из них были записаны как личные звонки, остальные четыре были деловыми. Все они не вызывали особых подозрений, но других способов выйти на след прочих членов «внутреннего ядра» Хаген пока не придумал.

Не нарушая установленных правил, он снял телефонную трубку, набрал оператора лаборатории имени Паттендена и попросил соединить его с открытой линией, пообещав записать все свои звонки. Час был поздним, а большинство номеров начинались с кода городов Среднего Запада или Восточного побережья. Абоненты запросто могли положить трубку из-за того, что часовые пояса различались, а значит, там было на два-три часа позднее, но, несмотря на это, Хаген начал диктовать номер.

– Сентенниальская служба поддержки, – устало ответил мужской голос.

– Здравствуйте, вы еще работаете?

– Нет, офис закрыт. Вы позвонили в круглосуточное бюро приема заказов.

– Меня зовут Джадж, я из федерального правительства. – Хаген решил назваться чужим именем на случай прослушки. – Мы проводим аудит физической лаборатории имени Паттендена в Бенде, штат Орегон.

– Перезвоните завтра утром, когда мы откроемся.

– Хорошо. Только скажите мне, чем занимается сентенниальская служба поддержки?

– Продажей записывающих устройств и запчастей для них.

– Записывающих устройств? Для чего?

– В основном для бизнеса. Например, видеокамеры для записи заседаний, лабораторных испытаний или для служб безопасности. Диктофоны для секретарей. Ну и тому подобное.

– Сколько у вас сотрудников?

– Около дюжины.

– Большое спасибо, вы очень помогли, – сказал Хаген. – И еще кое-что. Вы часто получаете заказы от лаборатории имени Паттендена?

– Не очень. Каждую пару месяцев они покупают у нас видеокамеры или запчасти к ним.

– Еще раз спасибо. До свидания.

Хаген вычеркнул номер из списка и продолжил. На следующие два звонка откликались автоответчики – сперва химической лаборатории Университета Брандейса в Уолтеме, затем неопознанного офиса национального научного фонда в Вашингтоне. Следующие два номера он решил оставить на утро и набрал номер, отмеченный как личный вызов.

– Алло?

Хаген посмотрел на имя в списке вызовов Муни.

– Доктор Дональд Фримонт?

– Да, я слушаю.

Хаген представился.

– Что вас интересует, мистер Джадж? – Голос Фримонта, казалось, принадлежал пожилому человеку.

– Я делаю выборочную проверку дальних звонков. За последние девяносто дней вам звонили из лаборатории имени Паттендена? – притворно спросил Хаген, поглядывая на даты звонков.

– Что? А, да, звонил доктор Эрл Муни. Он был моим студентом в Стэнфорде. Я ушел на пенсию пять лет назад, но мы до сих пор поддерживаем связь.

– А у вас случайно не было студента по имени Леонард Хадсон?

– Леонард Хадсон, повторил он, будто пытаясь вспомнить. – Я встречался с ним пару раз. Хотя он и не учился в моем классе. Это было давно, еще до моей работы в Стэнфорде. Когда он был студентом, я преподавал в университете Южной Каролины.

– Спасибо, доктор. Больше не буду вас задерживать.

– Ничего страшного. Рад был помочь.

Хаген вычеркнул четвертый номер. Следующим был Энсон Джонс. Он не ответил сразу, но Хаген набрал еще раз, не собираясь сдаваться. И в этот раз удача его не подвела.

– Алло?

– Господин Джонс, меня зовут Джадж.

– Как?

– Томас Джадж. Я из федерального правительства, мы проводим аудиторскую проверку в физической лаборатории имени Паттендена.

– Не знаю никакого Паттендена. Вы ошиблись номером.

– Имя доктора Эрла Муни вам о чем-нибудь говорит?

– Никогда о таком не слышал.

– Он вам звонил три раза за последние шестьдесят дней.

– Какая-то ошибка.

– Вы Энсон Джонс, код города – триста три, телефонный номер – пятьсот сорок семь.

– Нет, вы ошиблись номером.

– Перед тем как вы положите трубку, я должен передать сообщение.

– Какое еще сообщение?

Айра сделал паузу, затем резко проговорил:

– Скажите Лео, что Гуннар требует денег за дирижабль. Поняли?

На пару мгновений его собеседник замолк.

– Это розыгрыш?

– До свидания, господин Джонс.

Он попал в цель.

Чтобы перестраховаться, Хаген набрал последний номер, на который отозвался автоответчик брокерской фирмы. Дело в шляпе.

Восторг – вот что он чувствовал. После того как он добавил очередную запись в заметки, ему стало еще веселее. Муни не был членом «внутреннего ядра», ио поддерживал связь… с одним из офицеров, подчиненных высшему командованию.

Мужчина набрал чикагский номер и подождал. После четырех гудков ответил приятный женский голос:

– Дрейк-отель.

– Меня зовут Томас Джадж, я хочу забронировать номер на завтрашнюю ночь.

– Секундочку, я соединю вас с приемной.

Хаген повторил заказ. Портье попросил номер кредитной карты, с которой будет оплачена комната, и Айра продиктовал телефон Энсона Джонса.

– Ваш заказ принят, сэр.

– Спасибо.

Сколько там уже времени? Он взглянул на часы – без восьми минут полночь. Он закрыл чемодан и накинул пальто. После этого вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею. Затем из нагрудного кармана вынул тонкий металлический стержень со стоматологическим зеркальцем на конце.

Он подошел к двери, остановился на пороге и, зажав чемодан между колен, уставился в зеркальце на коридор. Никого. Хаген навел зеркало на камеру в дальнем конце коридора, слегка высунул зажигалку за дверь и снова щелкнул кремнем.