Василий Панфилов - Дипломная работа [СИ]

Наконец обед завершён и девочка, репетирующая роль хозяйки дома, отправила нас на тенистую веранду, где уже стоит кофейник и разложены курительные принадлежности. Собравши всю терпёжку в кулак, молча жду, пока дядя Гиляй усядется поудобней в плетёном кресле, раскурит трубку с длинным чубуком и выпустит первый клуб ароматного дыма.

– Не все поддержали, – качнувшись в кресле, сказал бывший опекун, кивая благодарно чернокожей служанке, налившей ему кофе. Взгляд его на удаляющуюся корму был несколько сальным и…

… собственническим, но кто такой, чтобы судить его?! Благо уже, что вообще отживел после смерти супруги, начав проявлять интерес к женщинам. А к чорным, белым… право слово, не так важно.

– Не все поддержали, – повторил он, делая глоток кофе и закусывая его дымом с видом человека, пробравшегося в райский сад, – не все…

На лице его появилась мефистофельская усмешка.

– … но некоторым – пришлось!

– Взяли-таки за жопки?! – подскочил я в кресле, как шилом ткнутый, – Тех, заигравшихся?!

– Да! – выдохнул он, улыбаясь зубастым чеширским котом, – У них, паразитов, грешков поднакопилось, а мы нарочито глаза закрывали. Не видели, не слышали и не говорили.

Отложив трубку и чашку, дядя Гиляй весьма обезьянисто показал реплику «в лицах», вызвав у меня невольный смешок.

– Заигрались, – киваю понимающе.

– О да… – Гиляровский улыбнулся нехорошо и я понял, что в этой истории он принял живейшее участие, – заигрались. Славно так получилось, один к одному! Мы…

Снова улыбка, а в глазах – отражение пожарищ и крови.

– … аккуратно подвели их, чуть не носом тыкали – где можно хапнуть и с кем кооперироваться при хапке!

Я только глаза прикрыл, представляя примерно уровень операции. Да… пока я был в море, в ЮАС происходили дела ничуть не менее интересные! Впрочем, о чём это я… это как раз и нормально!

– Сложно было, – понял меня бывший опекун, – в России такое ни за што не провернули бы. А здесь…

Он сделал глоток и снова затянулся.

– … на подготовленной территории работали. Староверов и до войны в Африке немало проживало, но до нападения британцев они с тутошними православными верой не мерялись. А после – тем более. Как полноценная община…

Глоток, затяжка…

-.. староверы начали уже после войны организовываться, Мишкиными усилиями. Дельцы их по приезду волей или неволей, а на старожилов опирались. Да и Африка это, а не Расеюшка! Ни Синода, ни…

– Расслабились, – заканчиваю за него.

– Отчасти, – усмехнулся дядя Гиляй, – да и чево не расслабиться-то? Ну и социалисты грамотно сработали. Сам же знаешь, при желании можно найти немало общего между социализмом и христианством! А когда оно, желание, есть, да с обеих сторон, то вот так и получилось.

– Удачно.

– Как сказать, – ворохнулся он на кресле, – Если бы не твоё ранение… да, да! Всё правильно Александр сделал, признаю! Если бы не вся эта история с покушением, то не факт.

– А так, – он усмехнулся зло и победительно, – взяли кое-кого с фактами и подобрали аргументы! Полностью не подмяли, да и цели такой не было, но…

Снова усмешка.

– … на уступки им пойти придётся, и крепенько.

– Светский брак… – осторожно сказал я.

– И это тоже, – энергически кивнул Владимир Алексеевич, – признание не только в Дурбане, но и по всей территории Кантонов для начала! Не все Кантоны признают, но это уже можно будет оспаривать в судах, хотя…

Он усмехнулся.

– … не думаю, что окончательный перелом произойдёт быстро.

– Хоть што-то, – философски согласился я, – капля камень точит. А избирательные права, с ними што?

– Здесь… – он пожал плечами и затянулся, заглянув недовольно в пустую чашку. Миг… и служанка возникла рядом, как всегда здесь была. Короткий обмен взглядами, в которых таилась такая африканская страсть, что мне стало неловко и… немного тесно в паху.

– … сложнее. Сторонники всеобщих избирательных прав в меньшинстве, побеждают сторонники имущественного и образовательного ценза на каждой ступени. Ну и…

– … заслуги перед обществом, – пожал плечами Владимир Алексеевич.

– Спорно, но в нашей ситуации, пожалуй, што и оптимально. С женщинами также?

– Угум, – он выпустил дым через ноздри, – образование, имущественный ценз, а в качестве заслуг можно детей. Количество и качество.

– Хм… дайте потом почитать, – попросил я.

– Уже, – дядя Гиляй похлопал по папке на столике, – почитаешь, а потом с политиками встретишься.

– Я?! А… ну да, ну да… Всё время забываю, что уже фигура. Верите…

Чуть усмехаюсь, старательно пряча в глаза.

– … до сих пор боюсь, што всё это сон крестьянского мальчишки, и вот-вот япроснусь, и снова – нищая деревушка, в которой я – никому не нужный нахлебник…

Прогулка по Дурбану в окружении агентов Благочиния и боевиков РСДРП не приносила удовлетворения ни мне, ни Ульянову. Впрочем, прогулки такого рода и не должны приносить удовольствия, это своеобразная декларация о намерениях и публичная демонстрация союзнической приязни.

Единственный, кто получал искреннее удовольствие от своеобразного «парада-алле» по главным улицам города, так это, наверное, только Владимир Алексеевич. Его страсть к театральщине и цирку получила полное удовлетворение. Дядя Гиляй говорит за всех разом, успевая поддерживать беседу и отвечать на приветствия горожан, среди которых он пользуется огромной популярностью.

Если я бы хоть чуть-чуть ревнив к славе, то пришлось бы признать, что Владимир Алексеевич куда как популярней меня! Слава у меня с оттенком мистицизма и опаски, уважают и любят не меня, а какую-то неведомую то ли зверушку, то ли сущность, окутанную ореолом легенд и мифов. Нечто среднее между былинным героем из легенд, пакостливым сидом из британских сказок и христианским святым.

Забавно подчас, но…

… не всегда приятно. Очень мало тех, кто готов видеть во мне Егора или Егора Кузьмича, а не Сорвиголову или Пака с Драконовых гор. Подобной ерундистикой страдают даже земляки из Сенцово, и я бы даже сказал, что отчасти именно они виноваты в подобном отношении.

Оправдывая своё не всегда хорошее отношение ко мне в не таком уж далёком детстве, они понапридумывали себе всяко-разных баек, а потом взяли, да и поверили в них! И ныне я не вполне человек, а скорее персонаж, притом мифологический.

А бывший мой опекун – человек очень земной, зримый и всю жизнь на виду. Биография его необыкновенно увлекательна и в то же время понятна. Глянешь, и вот она – биография из серии Жизнь Замечательных Людей, как она есть. Все жизненные этапы расписаны, оформлены как полагается и лежат на положенных местах.

Да и мэром Владимир Алексеевич оказался хорошим, в самые короткие сроки завоевав народную любовь и поддержку. Управленец из него вышел не идеальный, не без изъянов, но… как политик «переходного периода», или как подсказывает «Альтер-эго» громким шёпотом в голове – «кризисным менеджером», он оказался более чем на своём месте. Сейчас нужен именно такой – не столько экономист и юрист, сколько человек, сполна познавший, что такое коррупция в верхах, проблемы городского «дна» и главное…