Владимир Панин - Сталинградская метель [litres]

Конечно, фанатики, желающие непременно соединиться с войсками Манштейна на том берегу залива, были. И, несмотря на непогоду, они решили попытать счастья в снежной пурге, но не всем им сопутствовала удача. Многие из них, израсходовав последние силы, замерзли, не сумев вырваться из объятий белой пелены. Другие, понадеявшись на крепость льда, провалились в ледяную купель и не смогли выбраться из её смертоносных объятий, но и эти потери не были главным разочарованием фельдмаршала.

Основная печаль его заключалась в том, что на северный берег переправилась в основном пехота и артиллерия. Основная часть тяжелой техники, на которую так рассчитывал Манштейн, оставалась на другом берегу.

Генерал Хенрици постоянно находился в районе ледовой переправы, не расставаясь с надеждой переправить все соединения своей армии, но вновь возникающие обстоятельства постоянно ему мешали.

Сначала это была метель, потом принесенные ею снега, сквозь которые приходилось пробиваться наугад, отказавшись от ледовой разведки. Все это вкупе с советскими самолетами, которые нет-нет да и совершали налеты на бредущие по колено в снегу колонны немецких солдат, сыграло свою роковую роль по переброске войск 1-й танковой армии.

Последнюю точку в этой эпопее поставили подошедшие с юга войска генерала Тюленина. «Диким ордам большевиков» были нипочем метели, оттепели, морозы и прочие капризы природы. Они упрямо шли вперед, освобождая от ненавистного врага свою страну, и у немцев не было сил остановить их. Просуществовав двое с половиной суток, ледовая переправа Семибалок – Таганрог прекратила свое существование.

Звонок из Ставки Верховного командования раздался в штабе маршала Василевского в тот момент, когда тот, разделавшись с гуляшом, собирался отведать какао. Отчаянно чертыхаясь, маршал рыбкой метнулся к телефонному аппарату, всеми фибрами души предчувствуя беду.

Обычно, честно просидев в штабе первую половину ночи в ожидании возможного звонка из Москвы, Александр Михайлович ложился спать в полной уверенности, что до десяти часов утра Верховный его беспокоить не будет, и вдруг звонок. Он мог обозначать, что Сталин вновь недоволен поданными маршалом сведениями или где-то на фронте случилось ЧП в виде внезапного наступления противника.

Одним словом, Василевский был готов к худшему, но на этот раз все обошлось. В связи с изменениями на фронте, Сталин решил уточнить с начальником Генерального штаба кандидатуры ряда командующих фронтами, а заодно и уточнить сложившуюся обстановку. Была такая вредная черта у советского лидера – перепроверять полученные с фронта сводки и донесения.

– Войска генералов Тюленина и Масленникова встретились с войсками Южного фронта и тем самым завершили изгнание немецких войск с Северного Кавказа. Как вы считаете, смогут ли они в ближайшее время освободить Ейск и, завершив освобождение Кубани, сбросить врага в Азовское море? Мы понимаем, что за время наступления они понесли потери и нуждаются в пополнении людьми и техникой, но, окружив немцев под Ейском, они могут усилить силы друг друга.

– Нет, товарищ Сталин. Я считаю, что войскам вновь образованного Ставкой Юго-Восточного фронта будет очень трудно с ходу разгромить врага на его Ейском плацдарме. Согласно данным разведки, на нем под командованием Клейста находятся минимум двадцать две дивизии. Немцы уже успели окопаться и создали крепкую оборону. Без серьезного пополнения войск фронта разгромить их не удастся.

– Хорошо, – недовольно вздохнул Сталин, – раз вы так считаете, не будем понапрасну терять людей. Однако этот «Ейский аппендицит» нужно будет удалить как можно скорее. Он нам здесь совершенно не нужен, – вождь сделал нажим на слово «скорее», и маршал почувствовал, что в этом вопросе Сталин с него не слезет.

– Понятно, товарищ Сталин. Приложим все усилия для его ликвидации, – бодро отрапортовала начальник Генерального штаба.

– Очень хорошо. Теперь нужно определиться с кандидатурой командующего Юго-Восточным фронтом, которому придется его удалять. Генерал Тюленев заболел, и в сложившейся ситуации Ставка считает, что фронт должен возглавить генерал Масленников. Или у вас есть какая-нибудь другая кандидатура? – требовательно уточнил Верховный.

– Нет, генерал Масленников достойная кандидатура на пост комфронта, – согласился с вождем Василевский. У него была своя кандидатура в виде генерала Петрова, но зная, что Масленников входит в число перспективных генералов, отобранных Сталиным на выдвижение, возражать вождю не стал. – Уверен, он отлично справится с подготовкой наступления на окруженные под Ейском немецкие войска.

– Прекрасно, – теперь уже довольным голосом откликнулся Верховный. – Тогда у нас другой вопрос. Как вы смотрите на то, чтобы Южный фронт возглавил генерал Малиновский? Он сумел сделать правильные выводы из допущенных ранее ошибок, хорошо показал себя в битве под Сталинградом и за Ростов. Мы считаем, что генералу следует дать второй шанс проявить себя на посту командующего фронтом. Думаю, что в связке с генералом Ватутиным он сможет достойно проявить себя на столь важном для нас направлении советско-германского фронта.

Услышав столь неожиданную похвалу в адрес своего товарища генштабиста, Василевский тотчас поспешил согласиться с мнением Сталина. Маршал знал, что вождь питает некоторую предвзятость к Ватутину, который не по приказу, а по собственному почину оставил Генеральный штаб и отправился на фронт в качестве командующего.

– Полностью с вами согласен. Думаю, что товарищ Малиновский сможет проявить все свои боевые качества на посту командующего фронтом. После прибытия свежих соединений немцев из-под Ржева Манштейн сумел стабилизировать положение немецких войск на Донбассе. Думаю, что в ближайшее время противник вряд ли не предпримет активные действия против Южного фронта, и товарищу Малиновскому нужно будет только подставлять плечо Юго-Западному фронту, имитируя активные действия своего фронта.

У маршала несколько отлегла тяжесть с души, оттого что Верховный Главнокомандующий с ним обсуждает кандидатуры командующих фронтов, но Сталин неожиданно сменил тематику.

– Ставка считает, что ваше дальнейшее присутствие на Дону стало нецелесообразным. Возвращайтесь в Москву, товарищ Василевский, здесь много для вас дел, – вождь многозначительно замолчал, и сердце маршала вновь затрепетало.

– Скажите, товарищ Сталин, мое возвращение в Москву как-то связано с моим недавним разговором с товарищем Мехлисом? – озабоченно спросил Сталина Василевский. – Я прекрасно понимаю, что высказанные им претензии к работе моего штаба имеют под собой определенные основания, однако это не дает ему права в целом негативно её оценивать.