Иосиф ибн Забара - Книга увеселений

Однако раз случилось все навыворот. Хоронили утром благочестивого, но Тувье не встал. Вечером везли на кладбище грешника, а Тувье сопроводил его. Очень удивился народ: “Неужто в голове праведника смешались меры добра и зла?” Поговорили люди, да за делами-заботами забыли странный этот день.

Честолюбие и неравнодушие молодости украшают мир. Задумали двое юношей, просвещенных и пытливых, дотошных и увлеченных, докопаться до корня, понять резоны Тувье и к величию его приобщиться.

Первым делом пошли они к вдове грешника и стали расспрашивать ее о покойном муже. И сказала женщина весьма досадливо, что человек сей, мясник при жизни, отличался крутым нравом и немало зла причинил ей и детям. С соседями ссорился и родичей утеснял. Невежеством своим гордился и грубостью бахвалился. Задумавшись, вспомнила она, что у мужа был отец, древний старик, бессильный и бессловесный. Сын преданно любил отца, из ложки кормил и поил, одевал и раздевал, спать укладывал и на руках носил. И поняли юные искатели правды, что почитание родителя искупило грехи, и небеса, взвесивши деяния жизни мясника, сочли его угодным богу и уведомили Тувье.

Распрощавшись с одной вдовой, правдолюбы направились к другой. Попросили женщину рассказать об усопшем праведнике. Бедняжка плакала и сокрушалась о покойном и без умолку говорила о достойном пути его. Он преданно любил жену, детей, родню. Учен был и книги святые без устали читал. Молился трижды в день и заповеди исполнял рьяно. В комнате своей он проповедовал добро ученикам и почитателям. “Заглянуть бы в эту комнату!” – сказал один из гостей. “Ключ всегда при нем был, никому не давал!” – ответила женщина. Юноши подошли к таинственной двери, и она, на диво, не заперта.

На столе шкатулка. Подняли крышку, а там вещь запретная – золотая фигурка человеческая, да еще с крестом! Гости переглянулись молча: ясно без слов, отчего Тувье не стал сего святошу хоронить. Веру отцов предал, чужим богам молился и молодые головы дурманил! Позор таким! Они снаружи беспорочны, а внутри – черны! Еще и награду себе требуют, волки в овечьей шкуре! О злодеях этих сказано:

Пламенный взор, нараспашку душа,

Сердце парит высоко.

Глубже копнуть – лицемер и ханжа,

Лживость не скроешь легко!

Седобородый рассказчик смолк. Красноречиво, как могли, благодарили Забара и Эйнан своего приютителя и потчивателя. Досыта накормленные, странники удалились на покой и мирно проспали до утра. Пробудившись, оседлали ослов, расцеловали старика, восславили его за содеянное добро и тронулись в путь.

7. В умной беседе ума прикупить

Два путешественника, Иосиф ибн Забара и Эйнан – меж собой друзья и друзья путей-дорог, прямых и кривых, широких и узких, гладких и колдобистых, верных и скользких, короче – всех и всяких без разбору – обошли полмира, а полмира впереди.

Раз под вечер добрели наши странники до некоего города, и Эйнан возрадовался и возвестил: “Здесь подкрепимся и заночуем. Здесь живет моя родня, всякий нам будет рад!” Не успели Забара и Эйнан миновать городские ворота, а уж к ним навстречу вышел благородного вида седовласый старик. Родичи обнялись крепко, и Забаре объятий перепало. Старец завлек к себе пилигримов, и давай ублажать гостей и так и сяк.

Одному рабу хозяин велел омыть ноги усталым путникам, другого отрядил пристроить в стойло честных тружеников-ослов и задать им корму, а третий без приказа помчался к очагу готовить ужин. После знатного пиршества, ублаживши утробу виноградным вином и гранатовым соком, хозяин и гости не прочь были вкусить сладких, горьких и терпких плодов высокого духа. Сказал седовласый: “В старой моей голове много мудрости книжной. Из глубокого сундука достану сотню жемчужин, малую толику богатства. Внемлите, любезные мои. Притчи на сытый желудок отменно приемлет рассудок!”

** Некто сказал мудрецу: “Заносишься предо мною мудростью своей, а ведь она из меня первого вышла!” Ответил мудрец: “Ты прав. Вышла. Да обратно-то не вошла!”

** Один обругал другого, тот не огрызнулся. Спросили: “Почему смолчал?” Ответил: ”Возражать глупцу – сравняться с ним!”

** Некто, забывшись, в гневе крикнул сыну: “Фонтан заткни свой, потаскухин сын!” Оскорбленный не задолжал: ”С потаскухой ляжет лишь потаскухин сын!”

** Царь, желая похвалить сановника, промолвил: “Ты умнее, чем я думал”. Заметив мину кислую, добавил: “Ты выше прежних моих похвал”.

** Мудреца спросили: “Как человека злого распознать? Ответил: “Это тот, кто добротой своею хвалится”.

** Мудреца спросили: “Что есть красноречие?” Ответил: “Речь краткая, а добавить нечего”.

** Царь сказал мудрецу: “Вот бы хорошо царствовать вечно, без начала и без конца!” Мудрец возразил: “Как бы ты царем стал?”

** Некто пожаловался царю, дескать, министр утесняет. Монарх разгневался и пригрозил жалобщику. Тот посетовал: “Пришел с одной обидой, ухожу с двумя!”

** Двое тяжущихся, один – почтенный, богатый и старый, другой – безродный, бедный и молодой, пришли к судье за справедливостью. Судья, не глядя на молодого, обходительно усадил старика, сказал: “Отдохни с дороги, старейшина великий!” Молодой заметил: “Истина более велика!” Судья прикрикнул: “Тебе, желторотый, молчать по чину!” Тот возразил: “Как иск мой изложу, не открывая рта?” Судья рассвирепел: “Не трудись, знаю наперед – ты солжешь!” Юноша усмехнулся в ответ: “Бог на всех один”. Обескураженный, судья кинулся за советом к царю. Монарх промолвил: “Юнец намекал, что он среди людей известен, как человек правдивый. Посему, его во лжи виня, ты выставляешь себя лжецом. Уважь прошение истца с условием, что царство наше он покинет. Он умен, а потому опасен. Не взбаламутил бы народ!”

** Царь в гостях у министра спросил его юного отпрыска: “Чей дворец лучше, мой или твоего отца?” Отрок ответил: “Моего отца. Пока царь в нем пребывает”.

** Царь примерил новый наряд и, недовольный, проворчал: “Не годится это платье, чтоб наряжаться!” Раб услыхал и сказал: “Не годится, чтоб наряжаться, зато годится, чтоб наряжать!” Царь рассмеялся и надел платье на раба.

** Старый, но беспутный поэт читал друзьям свои вирши. Среди слушателей был весьма красивого вида отрок. Стихотворец спросил его: “Вполне ли ты насладился моими стихами?” Юноша ответил: “Вполне”. Нечестивец не унимался: “Мои ласки не осрамят моей поэзии!” Отрок не растерялся: “Они осрамят поэта!”

** Пришел бедняк к судье, а тот встретил просителя криком: “С какой такой жалобой явился?” Бедняк сказал: “Помощник твой отнял у меня клочок земли, что меж его и твоим полем. И где теперь мне хлеб растить?” Судья опять в крик: “Чтоб дело решить, нужны свидетели на небе и на земле и еще кое-что!” Бедняк возразил: “Свидетель на небе – бог, свидетель на земле – поле, а еще кое-что от бедняка ли ждешь?” Судья подумал и велел помощнику вернуть пашню.